Дети павших богов

Тварь словно не заметила. Она двигалась рывками, словно проскакивала сквозь время, перебрасываясь через доли секунд. Даже вблизи я не увидела лица. Но в его странной тени что-то мелькало – образы людей, кричащих в муках и ужасе.

Тварь потянулась к моему горлу.

Но Макс ее опередил. Его оружие, пылавшее так ярко, что в воздухе мерещились угли, врезалось в теневое тело. Тварь содрогнулась, будто потянулась сразу в сто сторон.

Макс, рыча, выпустил пламя на волю, а я занесла Иль Сахай для нового удара и…

И мы остались одни.

Ошеломленный Макс качнулся назад. Мы, еще не опустив оружие, моргали, уставившись друг на друга.

Секунды прошли в молчании.

– И что, – тихо заговорил Макс, – это было, Вознесенные его дери?

– Оно и сейчас где-то здесь, – прошептала я.

Не знаю, откуда пришла ко мне эта уверенность. Но Макс наклонил голову – он тоже чувствовал. Поднял палец, и все светильники в доме зашептались, оживая. На стенах расцвели розовые отблески.

Мы медленно обошли комнату вдоль стен. Потом прошли по коридору. Макс держался впереди, его голая спина блестела в отблесках огня. Острием клинка он толкнул дверь в спальню, подняв палец, оживил фонари. Их свет открыл лишь смятые одеяла на пустой кровати и переполненные книжные полки.

Ни движения. Ни звука.

Макс подозрительно вгляделся в груду постельного белья, пошевелил ее клинком. А я обернулась к темной деревянной конторке, заваленной бумагами. Над ней висело высокое зеркало. Оно, как многое в доме Макса, видало лучшие дни в большом величественном здании и в нашей тесной хижине смотрелось довольно смешно.

Я видела в нем отражение комнаты, и мигающие огоньки, и спину раздвигавшего занавески Макса. И конечно, себя.

Но… что-то было не так.

Я сперва не поняла что. Потом сообразила: мое отражение было одето тенью, будто я загораживала собой свет.

Но освещена была вся комната.

– Макс, – шепнула я, вцепившись в рукоять Иль Сахая.

Его отражение обернулось и встало у меня за плечом. А мое шагнуло вперед, прижало пальцы к стеклу, хотя лицо все еще терялось в тени.

Только я-то не двигалась с места.

– Это… – начала я.

Оно рванулось.

Не помню, как я оказалась на полу. Тварь насела на меня – неосязаемая, но притом такая тяжелая, что я задыхалась под ее тяжестью. Лицо надо мной было никаким и в то же время моим. Я чувствовала, как она роется в моем мозгу, перебирает воспоминания, как кучу костей. Мелькнуло лицо Серела. Макса. Моей матери. Обезображенное лицо Воса.

Я разинула рот, но заговорить не сумела. Из меня высасывали всё до капли. Вытягивали жизнь, жизненную силу.

Я сопротивлялась, я пыталась ткнуть в него Иль Сахаем, но сознание угасало. Где-то в затянувшемся дымкой мире Макс отчаянно пытался оттащить его от меня. Кровь – если это была кровь – лилась на меня дождем и жгла, жгла, жгла.

И вдруг стало ослепительно-светло.

Тварь выпустила меня.

И я увидела огненного Макса – вторые веки распахнуты во всю ширь, за ними остро чернеют глаза.

Тварь отвлеклась на нового противника.

Но когда она двинулась от меня, в последнем прикосновении я ощутила с ней странную связь. И в первый раз уловила исходящее от нее чувство.

Удовольствие.

– Нет! – выдавила я.

Не знаю как, но я поняла, что Макс сделал ужасную ошибку. Мир снова стал резким, и тварь кинулась на него. Первым движением Макс ускользнул в пустоту, вынырнув на дальнем конце комнаты, как это умели сиризены, только он действовал ярче и мощнее, хоть и не так ловко. Он снова возник за спиной у твари. Один удар, и комната заполнилась огнем.

Тварь отшвырнуло к стене. На несколько секунд мне показалось, это всё. Я подняла себя на ноги. Колени дрожали. Я ухватила Иль Сахай.

Очертания твари дрогнули, словно тень накрывал всемогущий дневной свет.

Они сшиблись, смешались в жестком сплетении света и тьмы. Но почти сразу стало ясно, что тень берет верх. Я сквозь пламя видела мучительно застывшее лицо Макса. Тварь окружала его собой, охватывала паучьими, неестественно изогнутыми лапами. И лап становилось все больше – четыре, шесть, десять, – сжимающих, выдавливающих из него свет.

Я непроизвольно призвала на помощь свою магию, но она не откликалась. Тварь обернулась ко мне, и на этот раз я мгновенно узнала лицо, хотя никогда не видела его воочию, – лицо черноволосой девочки. Кира.

Тварь его убивала. Эта уверенность ударила меня, словно камень в грудь.

Я удержала себя, не кинулась к нему.

Магии я лишилась. Иль Сахай здесь бесполезен.

И времени у меня не осталось.

Поэтому я развернулась и пустилась бежать.

Я еще увидела рывком развернувшееся ко мне лицо твари, а потом, рванув дверь, выскочила в коридор. Я не оглядывалась. Добежала до гостевой спальни – той, где спала, когда жила здесь в прошлый раз, – резко свернула, влетела внутрь и метнулась за шкаф.

И стала ждать, зажимая ладонью рот, чтобы успокоить рваное дыхание.

Я не услышала шагов. Но и шума боя не слышала. Оставит ли оно Макса, чтобы отыскать меня?

Медленно, очень медленно я дотянулась за угол до приоткрытого ящика. И нащупала круглую бутылочку величиной примерно в мою ладонь. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…