Дети павших богов

Она не ответила. Поднялась. Медленно прошлась туда-сюда. На меня она не смотрела.

Я прищурился:

– Дай мне заглянуть к тебе в голову.

– Может быть, мы поспешили с выводами.

Только теперь она повернулась ко мне. Глаза показались мне слишком большими и слишком блестящими.

Я сразу понял, что это означает. План. Тисаана обожала планы.

Я собрался с силами:

– И что это будет?

– Предупреждаю, – ответила она, – тебе захочется отказаться.

В затылке звенело. Вздумай я прислушаться к этому звону, обнаружил бы, что это не знакомая головная боль, не упадок сил, а голос – голос, нашептывающий: «Макс, ты соображаешь, что творишь?»

Я усердно не замечал этого голоса, может быть, потому, что, прислушайся я повнимательнее, поймал бы себя на мысли: «А ведь он дело говорит…»

В вестибюле Башен было людно. Двойная дверь в глубине, под фреской с Арайчем и Розирой, распахнулась, из большого зала собраний в вестибюль вытекла немалая толпа. Но я сразу нашел глазами Нуру. Остальные мельтешили, как пчелы в улье, а Нура застыла среди этого движения, неподвижная, как стекло.

И все же, когда ее остановившийся взгляд встретился с моим, я готов был поклясться, что через весь зал услышал ее вздох.

Право же, обидно: когда мы были любовниками, она ни разу мне так не радовалась!

Она протолкалась сквозь толпу мне навстречу. Тисаана, едва мы оказались в Башнях, отошла и теперь углубилась в беседу с одним из советников. Нура стрельнула в нее глазами и вернулась ко мне:

– Ты здесь. Не ожидала.

– Я сам не ожидал.

Чистая правда.

– Я рада, – тихо сказала она, слабо улыбнувшись. – Что ты с нами. Со мной.

Я не сомневался, что и это правда.

Нура так сжимала себе руки, что побелели костяшки. Она всегда так делала, когда волновалась, хотя в последние годы научилась скрывать все признаки волнения. Сегодня она была безупречна внешне: косы ровно уложены на затылке, белый жакет Ордена Полуночи отглажен и безупречно чист, пуговицы блестят серебром наравне с глазами. Наружность царственной правительницы.

Я знал: она мечтала об этом дне с десяти лет, когда девочкой впервые увидела Башни. Много лет назад, когда нас обоих выдвинули на пост верховного коменданта, она не спала всю ночь, баюкала письмо, как новорожденного младенца.

А сегодня решением Совета единственного оставшегося кандидата – Нуру Кван – официально признают верховным комендантом и, вследствие чудовищно извращенного положения дел, – правительницей всей Ары.

Диву даешься, как жизнь идет все теми же путями и притом выглядит совершенно непредсказуемой.

– И как оно? – спросил я. – Каково получить все, чего желала?

Улыбка ее погасла.

– Так я этого не желала.

Громовой удар колокола четырежды раскатился по вестибюлю, заглушив гомон толпы. Когда звук замер, в зале было тихо. Люди один за другим потянулись в двойные двери.

Тисаана через зал поймала мой взгляд. Взглянул на меня и стоявший рядом с ней мужчина – член Совета Ия, с которым я много лет не разговаривал.

– Пора, – чуть слышно выдохнула Нура.

Она напоследок нервно улыбнулась мне и прошествовала к дверям. Тисаана почти сразу оказалась со мной рядом.

– Интересный будет день, – заметила она, бросая в спину Нуры взгляд, который немного не дотянул до испепеляющего.

Но, обернувшись ко мне, она смягчилась:

– Готов?

– Ничего подобного.

Тисаана хихикнула. И смешок вышел нервный. Она кивнула на дверь:

– Прекрасно. Тогда идем.

Внутри зал Совета не изменился за прошедшие годы. Большой и круглый, в окна под потолком падают на сиденья пятнышки света. Почти все места были заняты, хотя на лицах я не заметил восторга от участия в этих событиях. У всех душа была не на месте.

Все в зале остро напоминало, что от былых Орденов осталась лишь тень. Старых членов Совета можно было пересчитать по пальцам. Некоторые уже расселись в переднем ряду вокруг круглого возвышения, закутались в красные мантии.

– Признаться, Максантариус…

Плавный голос с непривычным выговором вырвал меня из размышлений. Подняв глаза, я взглянул на стоящего рядом Ию.

– Признаться, не думал снова увидеть тебя в этих стенах.

Я невесело улыбнулся ему:

– Честно говоря, я и сам не думал, советник.

– Рад, что мы оба ошиблись?

Его серебряные глаза блестели. Они будто не старились и смотрели всегда так, будто он оценивал собеседника по своим собственным меркам.

– Не сказал бы, что рад, – осторожно ответил я. – Но мне вручили свое доверие люди, которые заслужили, чтобы я его как-то оправдал.

– Думаешь, тебе это удастся?

Ну и вопрос!

– Я… безусловно, надеюсь.

– Я тоже надеюсь. – Ия искоса взглянул на меня и плавно отошел, чтобы присоединиться к остальному Совету.

– Что за странный разговор?

Брови у меня полезли на лоб. Обернувшись, я обнаружил усевшегося рядом Саммерина. Он с нескрываемым недоумением разглядывал нас с Тисааной:

– Вы решили прервать отпуск, чтобы полюбоваться… унылой рутиной орденских заседаний?

– Прервать?

Саммерин, похоже, решил, что я не в своем уме.

– Да?

Вознесенные над нами! Я и забыл, что был в отпуску. И что Саммерин ничегошеньки не знает. После ночи, что мы с Тисааной провели без сна и не за удовольствиями, я сбился со счета времени.