Дети победителей (СИ)

Тот пожал плечами и надолго замолчал, взгляд его остекленел.

- Нам запрещают говорить об этом. Даже с министерскими.

Кейтелле еле сдержался, чтобы не покраснеть, он в смятении оглядел потолок - черные разводы словно наросли за время его отсутствия. Навязчивое ощущение цветущей тьмы не оставляло.

- Плесень, - прокомментировал Архарон, резко уходя от темы.

Кейтелле услышал треск хрустального мостика между ними.

- Да я вижу, здесь натуральнейший рассадник грибов, - поспешно заметил Кейтелле, бросив взгляд на плавающего в банке урода.

- И одни нейтрализуют действие других.

- А отмыть это… вы не пробовали?

Архарон моргнул. Поднял больные глаза.

- Вы сами-то как думаете? Даже уксусом поливали.

Ангел мрачнел на глазах, и Кеталиниро уже пожалел о неосторожном вопросе. Слишком в лоб, слишком сильно ударил по больному месту. Сейчас ему казалось, что положение Архарона сродни его увечью - оставалось только смириться и раз в год спрашивать: почему, за что? И тут же напоминать, что могло бы быть и хуже.

А может, нет? Может, Архарон пошел на преступление осознанно? Стоит ли откапывать эту истину, чтобы чувствовать себя спокойно рядом с ним?

Да и где копать?

Глупо надеяться, что Аутерс раскроет все свои карты, даже самые младшие. Архарон же блестел козырем. Не зря у него цветы стояли, ох не зря. Впрочем, Кейтелле находится на министерском задании, не может ли это задание включать в себя и знакомство с прикрепленным специалистом? Как они их называют? Лечащие врачи…

Он знал - каждый заключенный наблюдается у такого “врача”. Это в свое время неприятно потрясло его. Еще в юности он громко возмущался и говорил, что к преступникам относятся слишком по-человечески. Айномеринхен разделял его позицию до тех пор, пока сам не связался с Аутерсом. После этого он перестал возмущаться и вообще делиться соображениями по теме исследовательской тюрьмы.

Чуть позже Кейтелле узнал - “врач” подразумевает скорее исследователя, чем кого-то действительно лечащего. Чаще они приезжали раз в неделю и отслеживали своих подопечных. Некоторым разрешалось проверять на заключенных средства, уже опробованные на животных. Еще доходили слухи, что у некоторых заключенных откачивали кровь для больных. Об этом запрещалось распространяться, дабы никто из больных не вздумал отказаться от процедуры.

- У тебя есть врач?

- У кого его нет?

- И что он лечит?

Архарон фыркнул – очевидно, понял, в каком смысле Кейтелле употребил слово “лечит”.

- Вводят какие-то препараты.

- Зачем?

- Им нужен партеногенез.

- Кто им нужен?! - не поверил Кейтелле.

- Не спрашивайте, я сам не знаю, что это.

Лицо Кейтелле неконтролируемо вытянулось, но опомниться ему не дали.

- Мне много о вас рассказывали. Айномеринхен рассказывал.

- Вот как? Интересно, - интересно Кейтелле было немного другое.

- Подробностей желаете?

Последовал неуверенный кивок, и Архарон наклонился ближе.

- Он считает, что вы сумасшедший, но не виноваты в своем безумии. Он сказал, что тоже бы сошел, но решил не делать этого. До сих пор не пойму - он шутил?

Кейтелле хотел удержаться от следующей фразы, но не смог:

- Что еще говорил?

- Скажу, если объясните, почему он считает вас психопатом.

- Я видел много неприятных вещей на войне.

- Он тоже.

Какое-то время они пялились друг на друга крайне недружелюбно.

- …но… его нормальным тоже назвать тяжело, - сдался Архарон, отворачиваясь. - Его наигранная веселость меня страшно пугает. Она не настоящая.

От точного попадания Кейтелле слегка поплохело. Архарон говорил с Менхеном всего несколько часов за всю жизнь и уже поставил диагноз, который сам Кеталиниро начал подозревать не далее, чем год назад.

- Не боишься, что я перескажу ему наш разговор? - спросил Кеталиниро.

- Нет, все это я сказал ему в глаза еще три года назад… А вы не находите его психопатом?

- Разве что самую малость, но считаю, что ему можно простить и это, и многое другое.

Интересно, что еще рассказывал Айномеринхен? Внутри неприятно похолодело.

“Химилла…”

- Так за что он считает вас сумасшедшим? - насел Архарон, за дверью раздался надрывный кашель - визитная карточка приближающегося соседа. Взгляд Архарона метнулся к двери как раз в ту секунду, когда она распахнулась и показался вечно мрачный Тирау.

- Тебя зовет Найэнни, - он прятал ладони в складках своей безразмерной рубашки, покачиваясь на носках. Но даже под одеждой было видно, как болезненно сокращаются ребра, сдерживая спазмы.

- Нам пора расходиться, - сказал Архарон Кейтелле и поднялся, стул скрипнул по паркету.

Тирау не выдержал, и, прикрывая рот, отвернулся к обшарпанной двери. Кейтелле не знал, за кем из них наблюдать - за бледным Архароном или зеленеющим Тирау. “Вероятно, - быстро сообразил он, - случая поговорить с экспериментатором не больше не представится”. Внутренний голос просил не вмешиваться в чужие проблемы. Но он еще раз окинул взглядом вмиг оробевшего Архарона и, ловко перекинув пальто через локоть, возвестил о своем твердом намерении прогуляться до врача.

- А вас пустят? - заикаясь, спросил Архарон.

- Поглядим, - твердо заявил Кейтелле, внутренне содрогаясь от собственной уверенности.