Дети полутени

Дубов еще раз быстро пролистал документы по секте. Щелкнул мышкой по видеофайлу. Фрагмент детской передачи «Страна радости», которая была популярна в конце девяностых и начале нулевых. Он спрашивал о ней у Светланы и других родителей. Все отвечали, что дети смотрели ее. Коля тоже смотрел, не пропускал ни выпуска. На мониторе шел финал, которым обычно заканчивалась каждая серия. Белолицый клоун Фунтик в разноцветном костюме, с копной рыжих волос играл на флейте и вел за собой улыбающихся поющих детей. Взявшись за руки, они маршировали за ним по желтой дорожке, совсем как в «Изумрудном городе». Вместе они видимо шли в ту самую Страну радости. Да вот только нельзя было понять, что именно дети поют. Их голоса заглушало шипение и статические помехи. Файл был поврежден и как Дубов не старался он не смог найти фрагмента с нормальным звуком. Это создавало жуткий эффект, будто из детских ртов доносилось шипение и треск, а их улыбки больше походили на гримасы сумасшедших. Незадолго до убийства, когда Дубов силой привез жену с сыном из Черноозерска, Коля сказал отцу, будто по секрету, что ему обещали показать настоящую Страну радости. На другие вопросы мальчик не отвечал, сказал только, что это большой секрет. Дубов зацепился за это, сопоставил испорченный звук детской передачи и песни сектантов. Все, с кем он говорил, кто смотрел «Страну радости» по телевизору, не могли вспомнить слов песенки. Передачу закрыли в две тысячи втором после громкого скандала. Клоуна Фунтика, точнее актера, который его играл, Андрея Макрецкого, обвинили в домогательствах к детям, участвовавшим в съемках. Дубов не нашел контактов Макрецкого, вышел только на сценариста передачи и второго ведущего, который тогда играл Пана Знайку. В «Стране радости» он занимался тем, что осаживал расшалившегося Фунтика и отвечал на детские вопросы, объясняя малышам все так, чтобы им было интересно и понятно. Когда на него вышел Дубов, бывший Пан Знайка занимался организацией детских праздников и готовил к публикации сборник собственных сказок.

– Кто дал вам номер? – услышал Дубов в трубке злой уставший голос. – Я думал все уже закончилось, успокоились все, но видимо нет. Что вам всем от меня надо? Хватит! «Страна радости» была хорошей передачей, отличной! Мы делали ее с душой. Посмотрите на детский контент сейчас. Сплошная пошлость и недалекость. Детей держат за идиотов, балуют, учат деградировать, быть эгоистами и приспособленцами. Неудивительно, что они грубят родителям и стреляют в школах. Про Андрея ничего плохого не скажу. Он был хорошим человеком! И любил детей, это сразу было видно. Я никогда верил в эти ужасные обвинения и не поверю в них никогда. У нас было много завистников. И у меня душа болит каждый раз, когда я слышу ужасную клевету о нашей связи с теми больными сектантами, которые убивали детей где-то под Витебском. Что за чушь? Не было ни дня, чтобы я не оплакивал тех несчастных малышей. И всех детей. Это плохой и больной мир. И ваши звонки это только подтверждают! Все! Отстаньте!..

Пан Знайка говорил про связь с сектой? Это только укрепило подозрения Дубова. Потом он узнал о городской легенде, связанной с этими испорченными звуковыми дорожками в видеофайлах. В интернете гуляла байка, что среди марширующих за клоуном ребят можно узнать убитых. Предлагалось даже сделать стоп-кадр и сопоставить лица на видео и фотографии. Дубов долго искал Колю, но не нашел. Глупость, ругал он потом себя, чья-то жестокая шутка. Но подозрение осталось. Люди все равно все забыли: и секту, и убитых детей, и Страну радости. Не забыл только Дубов. И другие родственники.

Таня вышла из больницы весной две тысячи первого. Без нее Дубов похоронил Колю (закрытый гроб, о содержимом которого не хотелось думать), встретил новый век и новое тысячелетие. Таня сидела дома, в их большой внезапно опустевшей квартире, пустой молчаливой выцветшей оболочкой. Дубов взял на службе бессрочный отпуск, чтобы быть с ней. Окружал заботой, постоянно держал на виду. Он не злился на нее, не ругал и не винил. Ответственным за все случившееся считал только себя. Не досмотрел, упустил, не понял, опоздал. Кого еще винить?

Он разговаривал с Таней, готовил ее любимые блюда, даже переодевал и мыл в ванной. Сама она утратила всякую инициативу во всем. Сделалась безразличной ко всему, апатичной. Купая Таню в ванной, он видел, что на ее спине и ягодицах проступают отметки, оставшиеся от кирпичной стены дома с окнами. Дом, а может и сам город, пометил ее, клеймил, изуродовав тело и душу, как делают вампиры, оставляя следы укусов на шее жертвы.