Дети пустоши

Последние два дня инженеры, ученые и другие члены экипажа «Циолковского» работали практически без полноценного сна и отдыха. Днями и ночами они демонтировали оборудование с рухнувшего на спутник звездолета. Люди и акридиды работали бок о бок: первые разбирали технику, а вторые перетаскивали ее на себе в кокон. С помощью единственного восстановленного шаттла, который получил наименьшие повреждения при крушении «Циолковского», в кокон доставили наиболее тяжелые и громоздкие механизмы, включая разобранный прыжковый двигатель. Благодаря полученным знаниям о строении кокона и основах его функционирования, Базил, по сути, возглавил всю операцию по слиянию человеческих технологий и акридидской биологии. Это был масштабный и титанический труд. Кибернетика в Террарии была развита отлично. У многих людей в силу различных причин, будь то врожденные дефекты или жизненные травмы, были искусственные органы, у кого-то руки или ноги заменены на механические протезы. Однако одно дело соединять технологии и человеческий организм, изученный вдоль и поперек, и совершенно другое дело пытаться осуществить то же самое с абсолютно неизученным и ранее незнакомым биологическим видом. Но с помощью члаа и переданной ею информации практически все возникающие проблемы при монтаже оборудования внутри живого корабля решались с ходу. Самой большой сложностью оказалось соединить в коконе вновь собранный прыжковый двигатель с системой его энергоснабжения. Запитать двигатель энергией от кокона не получилось. Пришлось перевезти в члаа и установить там реактор «Циолковского». Из-за полученных при падении звездолета повреждений вырабатываемой реактором энергии хватало лишь на поддержание в работоспособном состоянии прыжкового двигателя и компьютеров для его управления.

Командный состав «Циолковского» собрался в мозговом центре кокона — там, где Базил впервые познакомился с члаа путем соединения. Здесь был организован капитанский мостик. Тут же была смонтирована навигационная система для сверхсветовых перемещений. За считанные часы до предполагаемой вспышки на звезде все было готово к тому, чтобы кокон совершил свой первый прыжок и покинул поверхность спутника. На борт погрузили припасы с «Циолковского», изолировали все жизненно важные отсеки и галереи с людьми и акридидами, закрепили на поверхности кокона уцелевший шаттл. А для доступа к нему в корпусе с разрешения члаа проделали самодельный шлюз в потолке просторной камеры, которая стала играть роль ангара. Затем экипаж запустил прыжковый двигатель. Энергия стала накапливаться. С помощью навигационного компьютера были получены координаты для прыжка. Оставалась лишь одна нерешенная проблема — при совершении прыжка не было возможности создать вокруг корпуса защитное поле, которое в обычных условиях уберегает звездолет от возможных посторонних объектов в точке прибытия. Энергии для поддержания генератора поля уже не хватило бы, к тому же рассчитан он был лишь на создание поля вокруг небольшого звездолета, типа «Циолковского». Базил иронично заметил, что активировать поле вокруг огромного корабля акридидов все равно, что пытаться прикрывать обычным зонтиком слона во время ливня — сил и энергии потратится много, а толку не будет. Выбора не было и экипажу пришлось идти на риск — прыгать без защитного поля.

К моменту прыжка Базил уже рассказал всем, почему только он слышит члаа. Первоначальное удивление его коллег быстро прошло, когда всем стало ясно, что данный способ общения позволяет оперативно и быстро решать вопросы соединения их технологий и биологии кокона. Когда прыжковый двигатель был готов, капитан Грей отдал приказ о его активации. Корпус завибрировал. Все насекомые разом завопили по всему кораблю, не то от страха, не то от радости предстоящего спасения из многолетней ловушки. Мелькнула яркая вспышка, и кокон разом оказался в космосе на самом краю планетарной системы красного карлика, от которого исходила опасность. На такой дистанции вспышка для кокона и его обитателей была уже неопасной, так как чем дальше она улетала в космос, тем быстрее она угасала и рассеивалась. На большее расстояние решено было не прыгать, потому что дальность прыжка без защитного поля пропорционально увеличивала бы опасность столкновения с посторонними объектами.