Дети Революций... (СИ)

- Любая разобщенность есть следствие назревших противоречий. И любой раскол всегда ослабляет любое движение, любую партию. Но с этим часто приходится примиряться как с явлением, подчеркивающим развитие идеологии того или иного движения. Наши сторонники в Соединенных Штатах, в лице лидеров Социалистической Рабочей партии слишком большое значение придают лидерам Советской России, (Троцкий имел ввиду Сталина)забывая о народе, который сделал Октябрьскую Революцию и продолжает строить социалистическое государство, часто вопреки приказам и указам своих лидеров. Я хочу заявить, что по-прежнему считаю Советскую Россию государством рабочих и крестьян, хотя правление этим государством приняло деструктивные, бюрократически-извращенные формы. И я по-прежнему призываю наших сторонников во всем мире защищать завоевания Октября, несмотря на очевидные извращения социализма правительством Советской России..."

На стоянку перед домом въехала еще одна машина и из неё вышли Сильвия Агеллофф и её жених Фрэнк Джексон. Робинс, увидев их через окно, накрыл пистолет на столе газетой и вышел навстречу. Поздоровались и Сильвия объяснила:

- Мы в гости к Наталье и Севе.

У Джексона в руках была матерчатая сетка, из которой торчали продуктовые пакеты из магазинов. Сильвия улыбнулась Робинсу, взяла под руку Фрэнка и повела его к дверям жилой половины.

Сильвия была известной американской троцкистской, другом семьи Троцкого и иногда исполняла обязанности секретаря.

Наталья Седова, жена Троцкого, уже встречала их.

За последние годы Наталья сильно постарела, но старалась выглядеть весёлой. Однако под глазами, после гибели любимого сына Левушки, у неё залегли печальные тени, хотя держалась она прямо, была приветлива и по-русски гостеприимна. Сильвия была её любимицей и поэтому её жених Фрэнк, был принят в дом, тоже как свой человек.

Сын бельгийского дипломата, он был по делам своей фирмы в Мексике и представлен как фактический муж прекрасной Сильвии.

Фрэнк был сдержан, остроумен, услужлив и щедр. За его доброжелательностью чувствовалась сильная воля много повидавшего и пережившего человека. Несмотря на свою молодость, он уже объездил весь мир и в одно из своих посещений Франции, в Париже, познакомился с Сильвией. Она в него влюбилась очень скоро, да и понятно почему.

Улыбчивый, но не очень веселый, сдержанно вежливый, когда надо разговорчивый, когда надо молчаливый, он был хорошо воспитанным человеком. Лицо Фрэнка, мужественное, с крепким подбородком, волнистыми, черными, блестящими волосами, украшали внимательные карие глаза, глядящие прямо и спокойно. Он носил очки в роговой оправе, которые придавали ему солидность, но когда без очков он близоруко прищуривался, вглядываясь в окружающих, было видно, что человек он мягкий, почти беззащитный...

Сильвия постоянно была с ним и очень скучала, когда он по делам бывал в Штатах. Из разговоров Наталья выяснила, что он симпатизирует левым движениям во Франции, откуда он и приехал в Мехико.

Несколько недель назад Наталья представила Фрэнка Троцкому, который зашел в гостиную, сделав перерыв в работе, попить чайку. Перебросившись несколькими фразами с Джексоном, он поднялся к себе наверх, но запомнил, что Фрэнк интересуется социалистическим движением во Франции.

На этом их знакомство и остановилось.

Войдя в дом, Фрэнк помог снять Сильвии куртку, снял свой светлый длинный плащ и положил все это на диван. Извинившись, с улыбкой, стал выкладывать из своей сумки пакеты с конфетами для Натальи, игрушечный американский грузовик для Севы. Наталья замахала руками, стала отнекиваться, но было видно, что ей приятно внимание Джексона - она любила сладкое.

Сильвия, повязав Натальин передник, стала накрывать на стол к чаю, а Джексон рассказывал Наталье о своей поездке в Нью Йорк. Вскоре чайник закипел, все уселись за стол и стали пить чай с конфетами и домашними плюшками, которые пекла сама Наталья, зная, что Старик их очень любит...

Троцкий, закончив давать интервью, проводил корреспондента до ворот, возвратился в дом и, пройдя в гостиную, присоединился к чаепитию. Он был еще возбужден состоявшимся визитом газетчика и, отхлебывая чай, словно продолжая интервью, стал говорить о войне в Европе.

Джексон слушал внимательно, старался не пропустить ни одного слова, отставив остывающий чай. Троцкий был в ударе и, как всегда в такие минуты, в хорошем настроении. Он снова говорил о преступной нерешительности Западных правительств, о преступном пакте о ненападении, заключенным Сталиным и Гитлером, накануне мировой войны:

- По сути, Сталин в очередной раз предал интересы мировой революции, интересы коммунистических партий во всем мире. Он ведет себя, как беспринципный буржуазный политик, отстаивающий интересы своей страны, в ущерб мировому сообществу. Этот очередной его шаг, очередное предательство социализма и мировой революции.