Дети Робинзона Крузо

Икс вскочил, открывая глаза. Липкий пот струился по его лицу. Это был сон. Бог мой, это был лишь сон, обрывки его сейчас таяли, как куски стены-плаценты. Икс уставился на улицу, обычную, притихшую ночную улицу, и сердцебиение постепенно приходило в норму. Это просто сон во сне, в котором Икс проснулся и видел собаку или одну из тех галлюцинаций, что посещают нас в странном состоянии между явью и сном. Икс не мог ничего утверждать, кроме того, что сейчас он явно не спит. Он потянулся в поисках сигарет, а потом вздрогнул и замер.

Не все так просто. Икс смотрел на улицу, больно щипая себя за руки, и понимал, что прошло не все. Нечто из сна еще оставалось здесь, как тогда,

в большую волну

когда Икс видел нечто невозможное в их детстве. Икс смотрел на улицу, а сердцебиение и не думало приходить в норму. Сумрачная густая дымка рассеялась, и на месте ночной улицы, где были передние лапы Шамхат перед прыжком, показался автомобиль. Икс сразу его узнал – связь сделалась очевидной – роскошный черный лимузин, который не мог тогда стоять на пляже на несуществующей стоянке. Не мог, потому что в их детстве не выпускали таких автомобилей. Лимузин из сна, которых тогда не было, зато сейчас… очень даже… В этом автомобиле по-прежнему было что-то невозможное. Как у всадника (еще одна из множества прочитанных книг), как… боги небесные: у всадника нет головы! С холодеющим сердцем Икс понял, что все по-настоящему плохое стоит сейчас под его окнами. Икс не мог сказать, причиной ли тому тишина, окутывающая машину, или тошнотворное ощущение чего-то хищного, что наблюдает за ним оттуда, чего-то плохого, высасывающего последние крупицы радости и остатки надежд. Ключ зажигания повернулся, двигатель капризно, словно иронично, «чихнул». Икс вздрогнул и отстранился от окна. Фары автомобиля включились, как и освещение приборного щитка. Усмешки начала растягивать губы Икса, хотя нечто рациональное в нем твердило, что он не может доверять своим глазам. В автомобиле никого не было. Лишь сгущение тьмы витало в салоне. Ключ зажигания повернулся, двигатель был запущен. Конечно, в BMW 7-й серии ничто не «чихает». Такое происходило с автомобилями их детства, и это было лишь насмешкой, глумливым напоминанием, словно его голову только что грубо и бесцеремонно просканировали насквозь, лишив даже самого сокровенного.

– Шамхат? – теперь уже удивленно, словно пытаясь в привычном распознать невозможное, пролепетал Икс.

В этот момент у Икса ослабли колени. Автомобиль тронулся, шины, чуть шурша, покатили по теплому асфальту, и Икс не мог отделаться от ощущения, что только что ему подмигнули. Подмигнули и провели пальцем, как ножом, у горла.

Вот и все, их нашли.

На следующее утро Икс позвонил. Михина мама была рада и дала Иксу новый телефон. Электронное пространство ответило записанным на автоответчик голосом Михи-Лимонада. Через несколько дней Икс повторил попытку. Результат был прежним – механический голос. Ему-то Икс и сообщил, что все вернулось. Сообщил как мог. Но к тому времени (длинноногая блондинка говорила правду – уж ей ли было не знать) черный Бумер стоял у подъезда Михи-Лимонада и ожидал своего нового хозяина.

Их нашли. Это снова возвращалось.

Икс позвонил. Автоответчик. Икс промямлил:

– Миха, ты все не звонишь, поэтому я… – и тут он заговорил быстро, с напором, почти срываясь в крик: – хватит прятаться! Все уже… Немедленно выходи на связь. И… остерегайся черного BMW. Он как-то связан с… с собакой. Ты знаешь, с какой. Миха… Они уже здесь.

Интермедия № 2 (Путь Крови)

1.

А еще ему не нравилось, когда Миха думал об Одри. Миха-Лимонад и Одри Хепберн… Причем не только разговаривал о ней, например, со своей новой знакомой или слушал музыку из ее фильмов, а просто думал. Тогда он начинал злиться, вести себя угрожающе и пугать Миху кровавыми автокатастрофами. Не только бывшими, превратившимися в своеобразное спрессованное кино, которое хранило ужас и боль умирания, но и одной-единственной, будущей, которая вот-вот станет «здесь и сейчас» и будет иметь отношение непосредственно к Михе. Но теперь это скорее забавляло, чем вызывало страх или изумление, потому что Миха-Лимонад уже знал, что так просто все не закончится. После рассказа Икса знал – вовсе не для того ожили тени прошлого, и не быть ему банальной жертвой статистики автокатастроф.

«Прошлое меняется, как танец бойцов на ринге», – в приступе пижонской насмешки сказал как-то Миха-Лимонад и что-то добавил про энергетику этих изменений, питающих настоящий момент.

«Будущее отбрасывает на прошлое тени», – ответил ему в тишине со страниц своей книги немецкий поэт Годфрид Бенн.

2.