Дети Шини (СИ)

Всё, что я сказала в запале, не успев даже хорошенько обдумать, было реальным положением дел. Мы сбежали из дома девять дней назад, а складывалось ощущение, что вечность. Да, действительно, в Капищено было относительно спокойно, если не считать все эти странные нереальные вещи с темными комнатами, белыми фигурами, бродящими по коридорам, пакетами и привязыванием к кровати. Но и они принимались всеми как нечто должное, как необходимое условие проживания здесь. Ведь нельзя приехать в чужой дом, беспрепятственно жить в нем и полагать, что такая жизнь будет протекать совсем без происшествий. А для того, чтобы вернуться в реальность, чтобы зажечь свет в темноте, нужно было проснуться.

Якушин нашелся в беседке. Он сидел на перилах, вытянув ноги вперед, и курил сигару, одну из тех, что мы нашли в библиотеке, потому что сигареты у него кончились ещё пару дней назад. Увидев меня, он как-то беспокойно заерзал, так что чуть было, не свалился с перил, точно хотел уйти, но меня это не смутило.

- Что делаешь?

- Ничего.

- Разве ты можешь ничего не делать?

- Как выясняется, могу.

- На тебя не похоже, - я подошла и встала, опершись о столб так, чтобы видеть его лицо.

- Да чего-то надоело всё, - он всё время почему-то избегал смотреть на меня. - В конце концов, живут же люди, не напрягаясь. И мне надоело.

Сигара разгорелась красным огоньком.

Она пахла сладкой вишней. Чужой, густой, незнакомый запах.

- Ты о чем?

- О том, что, может, всё должно идти, как идет. Природа вон, живет себе и живет спокойно, а мы чего-то с ума сходим, дёргаемся без толку.

- Природа, она, между прочим, всегда. Чего ей торопиться и дёргаться?

- А, может, нужно просто ловить момент? Отпустить и пусть будет, как будет? - он расстегнул молнию на куртке, достал свой кулон и посмотрел на него. - Просто здесь и сейчас.

- Значит, и ты не хочешь уезжать?

- Я ничего не хочу.

- А как же твоя мама?

- Уверен, они прекрасно и без меня справляются. Да, и вариантов у нас нет.

- Мы можем поехать в какую-нибудь деревню и попросить помощи.

- Какой такой помощи? - Якушин прищурился от дыма.

- Да любой. Ты сам говорил, что можно попроситься на работу или хотя бы за еду что-то сделать.

- Это я фигню говорил. Сейчас зима. Что в деревнях зимой можно делать? Ты разве не знаешь исконный русский уклад? Только водку пить. Все от безделья дуреют, не только мы. Да сейчас в деревнях уже и людей-то наверняка не осталось.

- А сколько там бензина? Может, до города, какого или поселка доехать получится?

- В баке чуть меньше половины, километров на сорок-пятьдесят, видимо. Но даже если хватит туда и обратно, а денег не найдем, то вообще не на чем ездить будет. А как раздобыть деньги за одну поездку я без понятия. Единственное, что я могу предложить, так это выехать куда-то подальше, туда, где связь есть и тупо вызвать полицию.

- Нет, это ужасно, - я вспомнила наши фотографии по телевизору. - Давай ещё что-нибудь придумаем?

- Ну, вот и думай, а я уже устал. С этими раздолбаями даже за дровами нормально не сходишь. Дети Шини, блин. Монстры и демоны. Да это даже не сгущение красок, это просто глум. Вы все как выпускники детского сада. Совершенно неприспособленные к жизни. Оторванные. Только разговаривающие взрослыми заумными словами, а на самом деле - ничего, кроме своих компов не видевшие.

- Не знаю, что ты там за свои восемнадцать успел увидеть, но если бы не был таким же, то не сидел тут с нами.

- Девятнадцать.

- А то я не в курсе, сколько тебе лет.

- Значит, не в курсе.

- Что, правда? Получается сегодня двадцатое января?

- Так и есть.

- Круто, я тебя поздравляю, - я сделала шаг к нему, но он, со словами "Только никому не говори. Ненавижу этот день", перекинул ноги через перила и прыгнул в сугроб.

В ту же секунду раздался страшный треск, и на моих глазах Якушин начал медленно проваливаться под снег.

Я и предположить не могла, что умею так быстро преодолевать барьеры, вот бы наш физкультурник порадовался. Даже через коня я так не летала.

Упала рядом с Якушиным и ухватила двумя руками за куртку на плечах. На какое-то время он перестал сползать вниз. Снег вокруг него быстро осыпался, и моим глазам предстала глубокая и черная дыра, дна которой видно не было и в которую, Якушин вот-вот мог сорваться. Хорошо, что он сам этого не видел.

Повиснув на локтях, где-то на уровне груди, он рывками подтягивался, но снег под его руками и животом скользил, и он снова и снова плавно съезжал обратно. С каждым следующим разом всё ниже и ниже.

Говорят, в критических ситуациях у людей просыпается сверхсила и в тот момент, я испытала это на себе. Потому что Якушин был уже нормальный взрослый парень, килограмм восемьдесят, наверное, вместе с одеждой, а я, по данным полицейских, "на вид пятнадцать".

Когда же до меня вдруг жаркой, головокружительной волной накатило осознание того, что любая следующая попытка может стать последней, я инстинктивно сгруппировалась и дернула его на себя с такой силой, что чуть было, не вырвала себе руки, но зато у него получилось вылезти по пояс, а я, потеряв равновесие, упала назад.