Дети Шини (СИ)

И я уже начала по-настоящему злиться и сказала, что любовь тут вообще ни при чем, так как мне нравился совсем другой человек, и Подольский прекрасно знал об этом. Но ляпнула это и тут же пожалела, потому что Марков, инстинктивно почуяв, что наткнулся на моё слабое место, принялся прощупывать его глубину и выяснять, почему же тогда я не встречалась с человеком, который мне нравился.

Я ответила, что не всегда так бывает, что тот, кто тебе нравится, зовет встречаться. И вот с этого момента пошло всё ещё хуже.

Настя спросила: "это кто-то из нашей школы?". И они накинулись на меня с очередной порцией вопросов. Уговаривая "поделиться" и шутить, что глупо стесняться, потому что мы и так уже почти всё друг про друга знаем. Даже Якушин сказал, что я всех заинтриговала, и мне показалось, что он будто ждет моего публичного признания. Всё это было очень мучительно и неловко, как если бы просили раздеться.

Отвечать не хотелось, но ещё позорнее было проявить малодушие и слабость. И я уже почти решилась, когда вдруг Амелин начал беспрерывно хрипеть и кашлять, так же ужасно захлёбываясь, как в первый день болезни. Аж со стула в изнеможении сполз и дохал, дохал, скорчившись на полу, до тех пор, пока все не повскакивали и не бросились к нему. Он попросил воды, но Якушин предложил сделать ему ещё один сеанс снеготерапии.

Минут пять длился этот приступ, я побежала за водой, а когда вернулась, его уже унесли наверх.

После чего все стали укладываться спать. Однако Настя всё равно не успокоилась, и стоило нам только лечь в постель, как она снова пристала с мучающим её вопросом:

- Тоня, ну, пожалуйста, скажи, мне страшно любопытно. Просто я тебя совсем не понимаю, потому что Павлик Подольский очень классный. Как ты могла к нему относиться только как к другу? Тот парень, вероятно, должен быть каким-то особенным.

- Я уже, кажется, говорила тебе. Мы с Павликом, как брат и сестра с детского сада. Он, может, и классный. Эта его дура кривоногая видимо тоже так думала, но для меня он всё равно белобрысый, мелкий и заикающийся мальчишка, вечно проигрывающий мне в крестики-нолики, свалившийся в канализационный люк и регулярно списывающий домашку. У него сколиозное искривление позвоночника, непрошедшая шишка на голове от падения с качелей и гастрит. Он плохо различает цвета и ест сырые сосиски. Раньше он собирал жестяный банки из-под газировки, а его любимый фильм "Бэтмен. Темный рыцарь". Как я могла в него влюбиться?

- И? - Настя так свесилась с кровати, что казалось, вот-вот свалится.

- Ладно, - сдалась я. - Только ты никому не говори. Это было давно. Это Якушин.

- Ну, тогда понятно, - она вернулась в нормальное положение. - Не знаю почему, но я так и думала. Может, дело было и давно, но и сейчас это тоже заметно.

Настины разговоры злили.

- Да ты только и думаешь о том, кто кому нравится, и кто на кого как посмотрел.

- Конечно, - мечтательно отозвалась она. - Любовь - это здорово. Это то, что имеет хоть какой-то смысл. Я думаю, когда у тебя есть любовь, то жить становится значительно легче. Только представь, что всё, что ты делаешь, о чем думаешь, интересно и нужно кому-то кроме тебя, что кто-то может даже целый день сидеть думать только о тебе. Представляешь? Вот я, если бы любила кого-то сильно, по-настоящему, то всё-всё делала бы для этого человека. Вот, мне бы сказали, что нужно отправиться за тридевять земель, чтобы найти его, я бы пошла. Обменяла бы язык на ноги, рвала крапиву голыми руками, я бы вытащила осколок кривого зеркала из его сердца.

Настя говорила как полнейший ребенок, и не только из-за всех этих сказок, а потому что думала, будто подобные жертвы вообще кто-то может оценить.

- Настя, так нельзя, ты должна себя уважать. Пусть твой принц сам за тобой приходит и если нужно ползет по снегу или прыгает через огонь. Пусть докажет, что ты ему нужна. Пусть сразится с драконом и освободит тебя. И только тогда ты с полным правом будешь варить ему борщ всю оставшуюся жизнь.

- Ну, конечно, - фыркнула Настя. - Думаешь, за свою любовь не нужно бороться? Что нужно сидеть, сложа руки, у окошка, отращивать волосы и ждать? Да это прямая дорога к тому, чтобы на всю жизнь остаться несчастной и одинокой. Моя мама так до сорока лет ждала, а потом просто взяла и родила меня. Только потому, что уже стало понятно, что никакой принц за ней не придет. Просто встретила Петра Степановича с восьмого этажа, и он показался ей подходящим. Он и сейчас там живет. У него два сына по тридцать лет и жена - бухгалтер в нашем домоуправлении. А если мы с ним встречаемся в лифте или у подъезда, то он мне всегда немного денег дает. Аккуратно так просто в карман сует и за что-то всё время извиняется. Поэтому я уж лучше как-нибудь сама. Если бы я только не была такой уродкой.

- Совсем дурочка, что ли? Ты же очень привлекательная. Они вон все вокруг тебя крутятся. Настя то, Настя это. Неужели ты не замечаешь?

- Ты это сейчас специально говоришь, чтобы меня успокоить.

- Хочешь вернуться к своему московскому нытью?