Дети Шини

— Нет, правда, поверить не могу. Мы же с детского сада дружили.

— И что?

— Мне казалось, так не бывает.

— Бывает.

— Просто как-то это всё в голове не укладывается.

— Короче, я вот о чем. Ты же нормальная, Тоня. Чего ты с этими чмошниками общаешься? Один другого круче. Дети — монстры. Один — стрёмный ботан, другой — клоун, третий — баран. Пойдем с нами. Ребята не против.

Солдатов и Шишов стояли чуть поодаль и подозрительно косились. Я немного помолчала, соображая, как лучше ответить, а потом сказала прямо, то, что думала.

— Нет, Павлик, спасибо. Жалко, конечно, что мы с тобой поругались, но за это время много чего произошло. А ты сам сказал, что настоящих друзей кидать ради кого-то левого некрасиво.

На этом мы попрощались, а когда Подольский отошел подальше, парни тут же начали выспрашивать меня «чего он хотел», и я ответила, что предлагал помириться и дружить как раньше.

— А ты что? — выпытывал Марков.

— А я сказала, что у меня теперь другие друзья есть.

— Но ты всё равно из-за этого расстроилась, — утвердительно сказал Герасимов.

— Да, — подтвердил Петров. — На тебе лица нет, Осеева. Слушай, ну ты ведь можешь дружить с кем захочешь. Можешь идти с ними, мы не обидимся.

И после того, как он это сказал, я почувствовала, что ещё немного и действительно расплачусь.

— Не знаю, просто резко настроение испортилось. Но дело совсем не в Подольском. Клянусь.

Это было чистейшей правдой. Только я всё рано пошла домой, потому что если бы осталась, то обязательно разревелась бы при всех.

========== Глава 48 ==========

Мрачные, неприятные подозрения начали копошиться у меня в голове. Противные, навязчивые, до конца не оформившиеся мысли.

Я же не ответила Амелину тогда сразу.

Нет, конечно, его могли до сих пор не выписать с таким-то переломом. А в больнице у него нет ни телефона, ни компьютера.

Но он же писал мне тогда как-то, в тот день, когда я приехала.

И вообще, если его уже привезли в Москву, то я могу просто отправиться к нему в больницу и поговорить. Тогда мы всё решим. Но для этого нужно было хотя бы знать куда ехать.

В общем, на следующий день я приняла решение пойти к нему домой, причём, как только решила, так сразу и побежала.

Просто шла домой после школы, а потом развернулась, и помчалась в другую сторону. Не знаю, что на меня нашло, но я летела сломя голову, по снежным лужам, перескакивая через газонные ограждения, один раз даже на красный свет.

Обшарпанный вонючий подъезд, исписанные стены, пятый этаж.

Я замешкалась, как тогда перед дверью Кристины, но если в тот раз я колебалась всего пару секунд, то теперь застыла, никак не решаясь позвонить.

Минут пять так стояла, как дура, пока не услышала, что кто-то медленно и грузно поднимется по лестнице.

Пожилая измученная женщина с большими тряпичными сумками в обеих руках поравнялась со мной, подозрительно посмотрела, затем поставила сумки на пол, достала ключи и, тяжело переводя дыхание, спросила: «вы к кому?».

— А Костя дома? — смущенно и тупо спросила я.

Женщина растерянно уставилась на меня так, словно я сказала что-то неприличное.

— Тоня?

Мы сидели на кухне, и пили чай. Точнее я пила, а она всё говорила и говорила без остановки, словно сто лет ни с кем не разговаривала.

— Я вообще сама родом с ярославской области, деревенская, но в четырнадцать, как мать померла, уехала с тёткой в Москву, выучилась, замуж вышла, и вроде уж немного пообжилась здесь, а по окончании института муж получил распределение на «Чайку».

Как раз неподалёку от нашей деревни, так что пришлось сниматься и ехать обратно. Ну, а что делать, раньше-то особо выбора не было, да и не самый плохой вариант, я тебе скажу.

Думали, отработает положенный срок, вернемся, но как он пришел на завод, так до самого инсульта там и проработал, втянулся, очень нравилось ему, да и Мила на второй год уже родилась, так что уже не до Москвы было. Хотя тётка постоянно звала.

А Мила-то с рождения получилась ладной девчушкой, и мы с Витей, мужем моим, так радовались, что она у нас первой красавицей растет, что вот от этой радости-то видать всё и проглядели.

Училась она всегда неважно, зато сильно танцами увлеклась, да и способности у неё к этому делу несомненные оказались. На соревнования с бальным коллективом ездила, места какие-то занимала, пока у нас ещё денег хватало, потому что, знаешь, какое это, оказывается, дорогое дело. Одни платья чего стоят.

А ещё время такое было. Девяностые. У Вити на заводе проблемы, у меня в больнице постоянные смены руководства и задержки зарплаты. Бывало и по два месяца, и по три могли не платить.

До сих пор перед глазами стоит, как она рыдала, когда я объявила ей, что с танцами придется заканчивать.

Но потом нашла себе какую-то модную студию и стала пропадать там. Ну, а я что? Вроде при деле ребенок был. Только учебу забросила совсем, еле восемь классов дотянула, пошла в училище.

Да и там, со всякими клубами да дискотеками еле тянула. Муж мой расстраивался очень, что дурында такая вышла. Повлиять пытался, но куда там.