Дети смотрителей слонов

— Боюсь, — говорю я, — что Тильте можно довести до того, что она тебя заложит, Леонора. Ты ведь занималась хакерством для мамы и папы. А может, она опустится и до того, что предложит Налоговому управлению взглянуть на то, как ты платишь налоги со своей маленькой домашней индустрии. И честно говоря, Леонора, мне совсем не хочется, чтобы полицейский Бент вывел тебя из твоего ретрита. Наш отец каждый год встречается со священником тюрьмы Грено по время «винных поездок» по монастырским погребам в Тоскане — на курсах священников. Тот священник рассказывал отцу, что в тюрьмах так шумно, что не слышно своего собственного голоса на вечерней молитве. Как же тогда с медитацией, Леонора?

— Я не знаю.

Я терпеливо поглаживаю её руку.

— Леонора, — говорю я. — Не стоит лгать маленьким детям.

— Это была переписка. Там всё было закодировано, два раза надо было вводить пароль. И документы были зашифрованы. TripleDES — это сложное тройное шифрование, похожее на банковское. Мне пришлось потратить два дня, чтобы подобрать алгоритм. Пришлось воспользоваться сервером Банка Финё. Это единственный достаточно мощный сервер на острове.

Всё это время Тильте стоит у окна к ней спиной. Теперь она поворачивается к Леоноре.

— О чём там шла речь?

— Это была переписка нескольких человек. Они подписывались инициалами, все, за исключением одного. Поуль Беллерад. Там была ещё какая-то аббревиатура. Я заинтересовалась именем и аббревиатурой. Поуль Беллерад — судовладелец, о нём написано две страницы в «Биографическом справочнике знаменитостей». Упомянуты награды, которые он получил за границей. И все те правления, членом которых он является. Аббревиатура — это название какой-то взрывчатки. Может, ваши родители планируют что-то строить у себя в саду? В нашем скальном грунте без неё ведь даже колодец не сделаешь.

— Да, — говорю я. — Очень может быть.

— Там было ещё что-то об огнестрельном оружии. Может быть, ваша мама выполняет какой-то оборонный заказ? Решает какую-нибудь техническую задачу?

— Не исключено, — говорю я.

В маленьком храме полная тишина. Все мы четверо погружены в задумчивость и в себя. Мы прекрасно осознаём, что вот уж чего мы ни за что не хотели бы увидеть в руках таких личностей, как отец и мать, так это оружие и взрывчатку.

Леонора указывает на карандашные заметки.

— Этот электронный адрес был в отдельном документе, — говорит она. — Вместе со словом «брахмачарья». На санскрите это значит «воздержание», особенно в значении «сексуальное воздержание». С какой стати оно упоминается в переписке судовладельца?

— Это всем полезно, — говорит Тильте. — В том числе и судовладельцам.

Мы одновременно переводим взгляд в сторону моря. На горизонте исчезают последние следы заката, цвета уже пропали, осталось лишь слабое свечение. Я представляю себе, как всё это было. Леонора сидит рядом с мамой и отцом в нашем доме, перед монитором. Тильте когда-то сказала мне, что, когда Леонору осаждали хэдхантеры, она отказалась от богатства и славы в первую очередь потому, что её гораздо больше интересует происходящее в душах людей. А секс и зашифрованная информация — это две дорожки вглубь человеческих душ.

Это действительно мистика — как братья и сёстры, выросшие в одних и тех же условиях, могут стать такими разными? Возьмите, к примеру, меня. Тильте и Баскера.

Многие из наших хороших знакомых на Финё утверждают, что Питер, сын священника — такой вежливый и воспитанный мальчик, что если он не станет профессионалом в «Астон Вилла», то откроет школу по подготовке послушных детей.

Я всегда придерживаюсь одного правила: неприлично заглядывать в личные тайники людей, и храм Леоноры на скале для меня не исключение. Но Тильте и Баскер такого правила не придерживаются. Они суют свой нос повсюду — где бы ни оказались. Когда приходишь с ними в гости, Тильте тут же начинает разгуливать по всему дому. Разговаривая с хозяевами и интересуясь, как у них дела, она открывает ящики, заглядывает в их календари и телефонные книжки, спрашивает, какие у них планы на сегодняшний день и чей это номер тут записан. И все относятся к этому спокойно, никто не мешает Тильте переворачивать всё вверх дном и изучать бирки на одежде, вероятно, люди чувствуют, что вообще-то в этом нет никакого злого умысла, это просто проявление любопытства — такого сильного, что ни у кого не получается ему противостоять.

Вот и сейчас, пока мы разговариваем с Леонорой, Тильте бродит по комнате, открывает ящики, достаёт из них какие-то вещи, разглядывает их и кладёт обратно, и в какой-то момент отодвигает занавеску, за которой стоит упакованная дорожная сумка.

— А я думала, ретрит покидать нельзя, — говорит Тильте.

— Его Святейшество Далай-лама приезжает в Копенгаген, — объясняет Леонора. — Собираются все датские буддисты.

— А что Его Святейшеству понадобилось в Копенгагене? — спрашивает Тильте.