Дети в сети

Подростковый суицид – это форма символического проигрывания: чтобы все осознали, как мало любили, как мало ценили, как плохо себя вели по отношению к нему. Подросток воображает, что будет после того, как он сделает свой последний в жизни поступок. Но понимания того, что это именно последний поступок, что это необратимо, – нет. Он представляет, что всё будет так же, как было, только уладятся конфликты. Это показывают все наши исследования.

– Я рассказывала о подростке, которого спасли после попытки суицида, и он сказал: «Я хотел умереть на время…» Это было лет десять назад, тогда еще не было такого массового увлечения компьютерными играми.

– Дети всегда оставляли себе шанс остаться в живых, их суициды всегда носили демонстративный характер. Не все таблетки выпить, удержаться, даже стоя на краешке крыши. Это – привлечение внимания, вопль о помощи. Он не умереть хочет, а изменить к себе отношение. Но что происходит, когда грань реальности и виртуальности теряется? Грани нет, и они делают тот шаг, который оказывается роковым. Свобода экспериментирования со всем – в том числе и со своей жизнью… Это не до конца еще исследовано… У взрослых тоже есть интернет-зависимости, но есть и чувство грани…» (2012 г.)

Что говорят эксперты сегодня?

ОНИ ЕЩЕ ВЕРЯТ В ДЕДА МОРОЗА

Психоаналитик Оксана ЛАВРОВА, фрагмент интервью специально для книги:

– Печорин рассуждает о смерти? Да. Гамлет? Да. Ромео и Джульетта убивают себя. То есть в литературе, в мифах вообще всё время кто-то умирает, но ведь мы же понимаем, что это художественная или символическая реальность, мы понимаем, что это не буквально. Это обозначает не конкретную смерть, а некую трагическую историю, которая всегда присутствует в жизни, что-то всегда заканчивается, но главное, что потом-то начинается что-то новое. И даже в мифах об Апокалипсисе чаще всего начинается новая жизнь. То есть вся мифология строится на том, что что-то кончается тотально и открывает дорогу всему новому.

Но кто-то сошёл с ума, если вещи своими именами называть – сошел с ума и символическую смерть перевёл в конкретную. И зацепил именно детей. Почему дети зацепились? Потому, что они дети, подростки. У них символическое мышление ещё не работает так, как у взрослых. Они верят в Деда Мороза. У них есть связь с сакральным миром, который для архаичного человека был такой же реальностью. Они начинают это различать, когда становятся взрослее.

Виртуальный мир создает новое восприятие, в котором его реальность сливается с физической и уходит переживание и осознание разницы между ними, даже у взрослых. Страшные и странные сказки, которые ваяют на этих смертельных ресурсах для подростков, ребята принимают за реальность.

Мы живём в культуре и сталкиваемся со смертельностью всё время, но есть смерть символическая, а есть реальная. Как ребёнок сталкивается с реальностью смерти? Мёртвая птичка на дороге, кого-то пронесли мимо, рядом, какая-то похоронная процессия – это конкретная смерть. Когда ребёнок уходит в виртуальную реальность, у него там происходит какая-то склейка.