Дети Великого Шторма. Трилогия

Из своего угла Хаген мог разглядеть лицо орла лишь в те моменты, когда тот поворачивал голову влево, зато Крейн был как на ладони. «Интересно, – подумал пересмешник, увидев на лице капитана знакомое выражение ледяного спокойствия, свидетельствовавшее о противоположных чувствах, – этот Аквила хотя бы догадывается, с какой опасностью играет?»

«Не вспыхни, как в Лэйфире». Похоже, он не просто догадывается, а знает больше, чем сам Хаген. Что же там случилось на самом деле, в этом Лэйфире?..

Крейн молчал.

– Я знаю, – продолжил Аквила, подавшись вперед, насколько позволяли связанные руки. – Я все видел, но молчал долгие годы, потому что мне бы не поверили – я запятнал свою честь, мое слово для капитана-императора значит меньше, чем вопль чайки-крикуна. Ты не оставил ни одной улики, но… Для кого-то десять лет ожидания – четверть жизни, а для магуса – досадное промедление, и не более того. Дети небес терпеливы, очень терпеливы. – Он чуть помедлил, потом многозначительно прибавил: – Как правило.

Капитан «Невесты ветра» поднялся и подошел к окну. Он безмолвно стоял, упираясь рукой в стену. Хагену показалось, что по стене прошла рябь, словно по шкуре взволнованного зверя, но он находился слишком далеко и в каюте было слишком темно, чтобы сказать наверняка.

– Да, – наконец проговорил Кристобаль Крейн тихим усталым голосом. – Я так и думал. Ты считаешь, что еще не проиграл, потому что сейчас все идет по твоему плану. Ты не боишься ни боли, ни смерти. Тебе нужна… улика. Что ж, получай.

Аквила вспыхнул.

Это было до того неожиданно и страшно, что пересмешник застыл с открытым ртом. Голос капитана донесся до него издалека:

– Что стоишь, дубина?

Тело пересмешника отреагировало быстрее, чем разум, – руки схватили ведро, выплеснули воду, а потом он бросился прочь из каюты наверх, к солнцу и чистому воздуху.

Но запах паленой плоти нагнал пересмешника, и у фальшборта его вырвало желчью. Кто-то что-то спросил, он ответил невпопад. Даже вонь, сопровождающая трупоход, была не такой мерзкой, как этот липкий удушливый запах. Он не раз видел, как феникс сжигает дотла морских тварей, однако человек… магус… пусть даже совершенный мерзавец! Связанный по рукам и ногам!

«Кто-то говорит, он следует некоему кодексу чести», – издевательски прозвучал в его ушах голос сожженного наместника Тейравена.

Через некоторое время шум позади вынудил пересмешника оглянуться. Двое матросов тащили по палубе кого-то, закутанного в просторный черный плащ с капюшоном, а за ними шел светловолосый парнишка-целитель, с трудом переставляя ноги. Из-под плаща на миг выглянула обгорелая куртка, и Хаген опять ощутил дурноту. Он закрыл глаза, затаил дыхание, сосредоточился на главном: Кристобаль Крейн не убил Эйдела Аквилу. Кристобаль Крейн отпускает Эйдела Аквилу.

Но почему?!

В самом деле, фрегат Аквилы был отпущен на все четыре стороны вместе с выжившими матросами и самим наместником. Когда «Невеста ветра» подняла абордажные крючья и они с противницей направились в разные стороны, Крейн вышел на палубу и, негромко отдав несколько приказов, подошел к фальшборту и встал рядом с Хагеном.

– Больше всего на свете я ненавижу лгать, – сказал он, устремив взгляд перед собой, – и тем не менее последние сорок лет моей жизни – сплошная ложь. Временами это невыносимо.

– Могу себе представить, – сухо ответил пересмешник.

Крейн усмехнулся:

– Тебе-то самому не трудно постоянно врать?

Хаген пожал плечами и невольно порадовался, что капитан по-прежнему на него не смотрит.

– Почему я? – почти прошептал он. – Чтобы никто из матросов не увидел… правду?

– Правда бывает некрасивой, верно? – вопросом на вопрос ответил Крейн и продолжил: – Он меня почти обставил. Он думал, я не стану рушить свою легенду и прибегну к другим средствам… Попрошу за него выкуп… Убью или искалечу… В последнем случае, кстати, он бы и впрямь ничего не рассказал. Орлы – на редкость упрямое и стойкое племя.

– Но вы ее разрушили, капитан! – с внезапной горячностью проговорил Хаген. Он повернулся к Крейну, и тот, помедлив, перевел на него задумчивый взгляд разноцветных глаз. – Теперь все узна́ют, что Кристобаль Крейн – на самом деле Кристобаль Фейра! Что род пламенных фениксов не прервался! Что… да что же теперь будет?!

Крейн улыбнулся. Улыбка была грустной.

– Я скажу тебе, что будет. Мы вернемся в Ямаоку. Устраним грейну – так называется та штука, что отравляет воду, – тем способом, о котором мне любезно поведал Эйдел Аквила. Потом отправимся обратно в Кааму, чтобы ждать второго задания Лайры Арлини. Вот и все.

– Капитан…

– Да-да, я понимаю, что тебя беспокоит, Хаген. В этом мире нет ничего бесконечного. Рано или поздно правда все равно открылась бы. Время капитана Крейна подходит к концу, разве ты сам этого не чувствуешь?

Пересмешник хотел возразить, но не нашел слов.

– Без ложной скромности скажу, что ты стал участником интересной истории, – заметил Крейн. – Пусть даже под занавес. Будет о чем рассказать правнукам лет этак через двести.