Дети Великого Шторма. Трилогия

Тень метнулась из угла в угол, словно мышь, в приступе безумной смелости решившая удрать от кошки. Курьер гнаться за ней не стал, а поднес к губам тонкую трубочку, которую до этого прятал в рукаве, и дунул. Мгновением позже тень неуверенно шагнула вперед, еле слышно вскрикнула – и рухнула на пол, словно мешок с тряпьем. Папка выпала из ослабевших рук, замочек раскрылся – бумаги ворохом опавших листьев разлетелись по мрамору, на котором даже в темноте отчетливо виднелся жутковатый узор, напоминающий кровавые разводы.

Листок за листком он собрал рассыпавшиеся документы, мельком рассмотрев удивительный почерк ее высочества, и лишь потом приблизился к тому, кто едва его не опередил. Незнакомец лежал неподвижно, из-под черного плаща виднелась только узкая кисть с длинными пальцами.

И при взгляде на эту кисть у курьера отчего-то перехватило дыхание.

– Спасибо… – чуть слышно прошелестел знакомый голос. – Так даже лучше. Это легкая смерть… Спасибо, Хаген…

* * *

Засветло матросов разбудил сигнал тревоги, темной волной прокатившийся сквозь сознание. Как оказалось, ночью фрегат занесло в колонию бурых водорослей, которые облепили правый борт и принялись быстро разрастаться. Хаген впервые встретился с подобной напастью и не сразу понял, отчего матросы без промедления ринулись на палубу. Но, когда на глазах у пересмешника бесформенная масса перевалила за планшир, он не на шутку испугался.

– Без паники! – сказал один из моряков постарше, заметив его побледневшее лицо. – Не корабельная чума, а всего-то ничего – водоросли! Справимся, не дрейфь…

Хагена это не очень воодушевило.

Обиднее всего, что неприятность случилась с ними за полдня до прибытия в Кааму, где можно было бы поставить фрегат в док и хорошенько почистить, но капитан не хотел ждать. Хаген подозревал, что дело вовсе не в опасности: Крейн попросту не желал явиться в порт на фрегате, обросшем всякой дрянью, и дать Лайре Арлини лишний повод для насмешек. Так или иначе, приказ капитана был предельно ясен; все принялись за работу, а сам Кристобаль спустился на нижнюю палубу, взяв с собой нескольких помощников. Из трюма вытащили ящики с жесткими щетками и связку толстых перчаток, закрывавших руки почти до плеч. Водоросли, оказавшиеся липкими и жгучими, постепенно разъедали палубу – она делалась неровной, шершавой, – и, хотя проесть ее насквозь они бы не смогли, работать следовало быстро. Расправиться с зарослями чуть ниже планшира не составило особого труда, а затем пришлось попотеть: обвязавшись веревками, матросы спускались за борт и там принимались ожесточенно скрести корпус, то и дело стряхивая в воду бурые ошметки. Поначалу Хаген радовался возможности немного поразмяться, но потом приуныл: работа оказалась нелегкой, а от него все ждали нечеловеческой силы – магус все-таки! Объяснять, что не все небесные дети превосходят обычных людей силой и выносливостью, он не стал, да ему бы и не поверили.

В очередной раз выбравшись на палубу, чтобы отдохнуть и выпить воды, он посмотрел на небо – и увидел крылана. Джа-Джинни взлетел почти сразу после начала «уборки», заявив, что не желает путаться под ногами.

– Везет кое-кому! – проговорил один из матросов, проследив за взглядом оборотня. – Мы тут горбатимся, а он! Птичка, кракен его побери…

Хагену крылан, парящий в вышине, казался воплощением одиночества. «Там были крылатые люди?» – спросил Крейн. Тайны, сплошные тайны. Мрачный, с вечной саркастической усмешкой, человек-птица держался особняком и лишь в присутствии капитана становился чуть приветливей, да и то не всегда. Но сейчас он был по-настоящему одинок… или нет?

Пересмешник огляделся.

Что связывало всех этих людей? «Оставаться на борту могут только те, кому там хорошо, – сказал ему Умберто совсем недавно. – Держать насильно тебя никто не станет». Вроде бы все понятно, но это же не ответ! Не было ничего общего у хмурого крылана, меланхоличной целительницы, Умберто с его нарочитой беззаботностью… Каждый хранил свои секреты, не намереваясь ни с кем делиться, и Хаген не назвал бы никого из них счастливым. Казалось бы, такая команда не должна была продержаться и дня.

Он закрыл глаза.

Ничто не исчезло. Он по-прежнему все ощущал. Попутный ветер наполнял паруса, дельфы резвились за кормой, люди суетились на палубе. А откуда-то из недр фрегата тянулись сияющие тонкие нити, паутиной охватившие сам корабль и команду: они переплетались, но не путались, легко проходя одна сквозь другую. «Паутина… а где паук?»

– Дурак, – добродушно рассмеялся кто-то. – Все еще ничего не понял?~

Нити тянулись и вверх – туда, где парила крылатая тень, и пересмешник вдруг увидел «Невесту» с высоты птичьего полета.