Дети Великого Шторма

Этот зал был меньше по размеру, чем архив, но казался огромным и просторным, как храм, потому что из него вынесли все стеллажи, – о том, что они когда-то тут были, красноречиво свидетельствовали царапины на каменном полу, – и поместили в центре несколько больших стеклянных резервуаров, наполненных водой. Айлантри знал, что это морская вода. Чуть поодаль от резервуаров стояли три стола: два лабораторных и один письменный, заваленные всевозможными приспособлениями и журналами, в которых кто-то постоянно заносил результаты исследований и наблюдений. В свете ламп местечко выглядело достаточно уютным пристанищем какого-то ученого.

Здесь ничто не говорило, что в Вороньем Гнезде больше не хозяйничает Кармор Корвисс.

На лесенке возле одного из резервуаров стояла высокая женщина в зеленом платье, бледная и темноглазая, с очень длинными черными волосами, заплетенными в косу. В одной руке она держала потрепанный журнал для записей, в другой – сачок, которым так увлеченно пыталась что-то выловить, что не сразу заметила вошедших.

– Вира! – позвал Рейнен. – Только не ругайся, но я привел гостей.

Женщина чуть вздрогнула, но не прервала своего занятия.

– С какой стати мне ругаться? – сказала она ровным, лишенным даже проблеска эмоций голосом, по-прежнему глядя на что-то в воде. – Как будто это могло бы что-то изменить.

Рейнен вздохнул и повернулся к Фейре:

– Кристобаль, пусть в это и нелегко поверить, но здесь – в этой самой лаборатории – был создан Черный флот капитана-императора. Кармор Корвисс, Рейго Лар и еще кое-кто приложили все усилия к тому, чтобы знания и умения нашего клана помогли произвести на свет одну из величайших мерзостей, какие мне доводилось видеть за всю свою достаточно долгую жизнь.

Феникс, которого Айлантри видел со спины, тихо проговорил:

– И ты решил эту мерзость сохранить?

– Дар и проклятие нашего семейства, – ответила вместо Рейнена женщина. Верховный Ворон не представил ее Кристобалю, но Айлантри-то знал, что эту даму зовут Вира Корвисс. – Мы не уничтожаем знания, даже если они способны причинить боль, причинить вред. Даже если в них таится зерно распада, который способен охватить весь мир. – Она отложила сачок, повернулась к вошедшим и окинула феникса пытливым взглядом. – Кристобаль Фейра. Хоть меня и держат в Подвале безвылазно, это не значит, что я не в курсе того, что происходит наверху. Надо же, какой, без преувеличения, исторический момент… Первый феникс в Вороньем Гнезде за сотню лет – и он же последний феникс в роду. Люблю такие совпадения.

– Такое вряд ли можно назвать совпадением, – тихо ответил Фейра. – Скорее, злой иронией судьбы. Что там плавает? Для мальков они какие-то хилые.

– Это не мальки. – Вира Корвисс повернулась к резервуару и постучала ногтем по стеклу. С той стороны подплыла рыба: размером чуть меньше ладони, плоская и, насколько позволял разглядеть неяркий свет масляных ламп, скучного серого цвета. Она прильнула к стеклу чем-то вроде бледного нароста на брюхе, и по ее телу пробежала рябь. – Это реморы.

– Реморы? – повторил Фейра с удивлением. – Прилипалы? Что в них такого особенного?

– В обычных прилипалах, быть может, и ничего, – ответила Вира. – Но эти… – Она впервые за все время разговора улыбнулась, и от этой улыбки Айлантри почему-то затошнило. – Эти изменены таким образом, который делает их незаменимыми.

Феникс подошел ближе к одной из цистерн, присел рядом так, что его лицо оказалось на одном уровне со странной рыбой, – и она внезапно оживилась, снова прижалась к прозрачной преграде, будто увидела по ту сторону стекла нечто привлекающее внимание.

– Объяснитесь, – тихо сказал Фейра, рассматривая существо.

Рейнен не двинулся с места и сложил руки на груди: лицо старейшины помрачнело. На пороге этой лаборатории власть Верховного Ворона заканчивалась. По сути, Вира Корвисс была здесь узницей, но парадоксальным образом не позволяла никому верховодить. В разумных пределах, конечно.

Отчасти причина заключалась в том, что она уже сказала вслух: вороны не могли уничтожать знания, а эти знания были неразрывно связаны с нею. Но к тому же вороны нуждались в реморах, и ни один из них не отважился бы повторить достижения Виры или хотя бы продолжить начатое ею. Большинству не хватало таланта или навыков, а те, кому хватало, не могли совладать с отвращением.

Вира спустилась с лесенки, не спеша подошла к письменному столу, пошуршала бумагами и через минуту нашла то, что искала: большой лист с начертанными на нем замысловатыми схемами. Она протянула находку Фейре; тот взял ее и принялся разглядывать схемы – с интересом, но явно не понимая, что видит перед собой.