Дети Великого Шторма

Сандер печально рассмеялся.

– Нет, что ты. Они там все, как я, держатся за сушу кто двумя, кто одним пальцем, а кто вообще зубами. Нет, колдовство ни при чем… да и Таласса ни при чем. – Он помедлил, потом решился: – Все изменилось после того, что стало с «Невестой ветра». После чумы и исцеления.

Ролан застыл с куском лепешки у рта.

– Погоди-погоди… Выходит, это Эсме с тобой что-то сделала?

– Не нарочно, – проговорил Сандер так тихо, что шум ветра едва не заглушил его слова. – Я в этом совершенно уверен. Она… видимо, в какой-то момент она оборвала все связующие нити. «Невеста» потом их восстановила, и вы все ничего не заметили, но со мной все немного сложнее. За те мгновения, пока нити не было, я… – Тут его захлестнула неимоверная тоска, – и внутри все сжалось, и повеяло сыростью из колодца. Но все-таки он нашел в себе силы договорить. – Я потерял опору.

От недоумения глаза Ролана распахнулись и выражение лица сделалось совершенно детским. Сандер внезапно осознал, что его товарищ на самом деле очень молод – моложе всех близких ему людей и магусов, не считая Кузнечика-Амари. Наверное, моложе Эсме. Моряк нахмурил брови и набрал воздуха в грудь, явно собираясь спросить, что же это за опора, но потом испугался и промолчал. Повернулся к мешку и принялся в нем копаться в поисках фляги.

Ну конечно. Откуда ему знать, каково это?

Сандер без особой охоты дожевал и с трудом проглотил кусок сыра. Предстоящий день показался ему неимоверно, мучительно длинным, и он пожелал, чтобы случился шторм, – а потом устыдился собственного желания.

Он свернулся калачиком на носу «Легкокрылой», натянул на голову капюшон куртки, спрятал лицо в изгибе локтя. Наверное, Кристобаль ошибся, поручая ему это задание. Он слишком слаб, чтобы справиться.

Шелест тростника на ветру.

Что снаружи – то внутри.

* * *

Эсме проснулась задолго до рассвета и, закутавшись в одеяло, подошла к окну, за которым вздыхало море и мерцали цепочки уличных фонарей. Громада Вороньего Гнезда располагалась позади дома старейшины, поэтому целительница ее не видела, но чувствовала – как тень, нависшую за спиной.

Тейравен, Ламар, Лейстес, Ямаока, Каама, Эверра, Облачный город… Росмер занял свое место в череде городов, где ей удалось побывать. Он был наделен северной сдержанной красотой. Дома коричнево-рыжих оттенков, с маленькими окнами и темными крышами, похожими на низко надвинутые шапки, следили за целительницей, пока она бродила по улицам, – так следят за чужаками суровые рыбаки в порту. Вместо цветов и сладостей в передвижных лавках продавали пучки лекарственных трав, источающих незнакомые пьянящие ароматы. Северо-западный ветер пах льдом и снегом, и было страшно подумать, какова в здешних краях зима при таком холодном лете. Но, что любопытнее всего, сквозь охватившее ее напряжение, сквозь страх, которым она пропиталась от макушки до пят, словно солью, исподволь просачивалось какое-то новое, доселе незнакомое чувство. Чувство, которое позволяло не умирать от ужаса при мысли, что суд – уже завтра.

Эсме не питала пустых надежд, что все обойдется. Она слишком хорошо понимала серьезность их положения, чтобы уповать на помощь Заступницы. Мало того, она совершенно точно знала, что вчера Кристобаль рассказал не все. Да-да, в прошлом еще остались тайны, которые она от испуга и растерянности не успела раскрыть, ненадолго погрузившись в сознание «Невесты ветра».

Но в ее душе не нашлось места для отчаяния. Росмер был слишком серьезным и собранным, чтобы отчаиваться. «Среди воронов веди себя как ворон», – как-то раз обронил Велин, и лишь теперь она начала понимать истинный смысл этой поговорки. Человек ничего не мог противопоставить Фениксову огню, сильному слову Цапли, невидимым рукам щупачей, проникающим в душу, а вот с главным талантом воронов все обстояло иначе. С воронами у людей было, как ни странно, много общего.

За исключением магии полужизни, разумеется.

Но она и не была главной, что бы там ни рассказывал Рейнен.

Эсме подтащила к окну большое кресло и забралась в него с ногами, по-прежнему кутаясь в одеяло. Воздух, который она выдыхала, застывал перед лицом облачками тумана. Закрыв глаза, целительница принялась раскладывать по невидимым полкам все то, что ей удалось вчера вытащить из памяти «Невесты ветра». Пожилой рыбак с суровым лицом, изборожденным морщинами, с трубкой в зубах – но не только он. Шаркат, обратившийся в пепел; голова Эйдела Аквилы в огне; горелая плоть глубинного ужаса. Сожженный сад Лайры Арлини. Череда мелких и незначительных пожаров, возникших из-за секундной слабости, из-за неосторожного слова или жеста, из-за непрошеных воспоминаний.

Мелочи, мелочи. Бесполезная ерунда.

Эсме знала, что ей нужно. Она об этом уже много раз слышала, но ему позволила молчать – о, она о многом позволила ему молчать… Но сегодня все изменится, потому что – и в этом нет никаких сомнений – она сможет задать правильный вопрос.

А вот хватит ли у нее сил выслушать ответ?..

С этой мыслью она снова заснула.

* * *