Дети войны

Армельта разжимает руку, но не отводит взгляд. Мгновение мы стоим молча, и в тишине гремит пылающий голос нашей звезды. Невидимая сейчас, она зовет нас с другой стороны неба.

Я подхожу к мраморной ограде, смотрю вниз.

Остров должен быть очищен, говорю я Киэнару, Армельте, Каэрэту и Цалти. Сожгите все.

24

Завтра мы будем в открытом море.

Я шла по лагерю и не могла отделаться от этой мысли. Сегодня последний день перед отплытием, а завтра, едва рассветет, корабль отчалит, мы отправимся в путь. И много дней проведем на качающейся палубе, одни среди ветра и волн.

Уже завтра.

Я шла, пытаясь запомнить каждый шаг по твердой земле, вдыхала холодный воздух, смотрела на опавшие красные листья, вслушивалась в крики перелетных птиц. Когда мы вернемся, на небе будут сиять зимние или даже весенние звезды. Настанет другое время года, и земля преобразится окончательно – мы ступим на берег и увидим наш мир таким, каким он должен быть.

Если море отпустит нас.

Я сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. «Вы преодолеете море и вернетесь», – так сказали Мельтиару пророки, а он повторил эти слова нам. Все будет хорошо, я не должна поддаваться темным предчувствиям.

Вскинув голову, я попыталась впитать в себя, запомнить лагерь преображения: шатры и тропинки, обрывки разговоров и прозрачную синеву неба. Когда темнота перенесла нас с Мельтиаром сюда из леса – так давно и совсем недавно, – лагерь показался мне взрывом цвета, непонятным, бурлящим и беспечным. Теперь он стал тише, больше походил на стоянки, где мы ночевали во время войны, и на этажи военного сектора в городе. Лишь цвет шатров остался прежним – яркие краски, мешанина полос и пятен. Мне все еще трудно было поверить, что Коул носит теперь эти цвета.

Я миновала последние палатки, незримую границу лагеря, и поднялась вверх по склону – к поляне, наполненной запахом горючего и шумом двигателей. Это место я часто, забывшись, называла ангаром.

Я увидела Кори за миг до того, как он меня окликнул. Борт машины еще не успел раскрыться полностью, а Кори уже выпрыгнул наружу, устремился ко мне. Ветер растрепал его волосы, превратил в потоки пламени – но и сам Кори сиял, радость переполняла его, лучилась сквозь кожу, плясала в глазах. Видела ли я его таким раньше? Разве что в детстве, очень давно.

Кори подбежал, схватил меня за руки, и его чувства полыхнули как взрыв. Счастье и тревога ослепили тысячью огней, и я спросила:

– Ты поговорил?

– Да! – воскликнул Кори. – И все хорошо!

Я улыбнулась и сказала:

– Значит, я могу спокойно плыть.

Могу не бояться, что Кори останется совсем один в запретных чертогах, среди неизвестности и тайн. Ведь он сияет, он счастлив! Такое возможно, только если души перехлестнулись, если понимаешь другого без слов, если рядом с тобой – самый важный человек в твоей жизни.

Неужели еще недавно я ничего не знала об этом, неужели лишь меньше двух месяцев назад нашла Мельтиара среди вереска и тишины? И неужели всего неделю назад Кори боялся поговорить со своей старшей звездой?

Вина кольнула меня, запоздалая и далекая, – мы так счастливы, и Кори, и я, но не Коул. Враги отняли его любовь.

– Я хотел вернуться раньше, – говорил Кори. – Как ты? Как Коул? Нам нужно укрепить связь, чтобы встретиться во сне, когда ты будешь в море… Как Мельтиар? Он вспомнил что-нибудь?

Я отвечала, Кори держал меня за руки – время словно застыло, пронизанное радостью. Но нет: мгновения утекали, призывно гудели двигатели машины, торопили меня. Сегодня последняя тренировка перед отплытием, нужно спешить.

Мельтиар сейчас полетит на Королевский остров, а мы, младшие звезды, будем упражняться на корабле в прибрежных водах.

Я поймала сияющий взгляд Кори, сжала его ладонь.

– До вечера, – сказала я и побежала к машине.

Завтра в это время наш мир уже скроется за горизонтом, мы будем в открытом море.

Я думала об этом весь день – пока корабль плыл вдоль берега, а каждый из отряда стоял на своем посту, следил за волнами и небом. Думала об этом, провожая взглядом машину: она пронеслась над нами и умчалась к невидимому острову. Мысли о завтрашнем дне не отступили, даже когда я сошла на землю, даже когда вернулась в лагерь.

Я думала об этом и сейчас.

Мой последний вечер в лагере преображения был так похож на первый: сумерки за полотняными стенами, дрожащее пламя высоких свечей, моя рука между ладонями Кори и Коула. Кори пел, и я почти видела свет, дрожащий на кончиках пальцев, пульсирующий, текущий к сердцу.

Завтра вечером между нами будет море.

Я пыталась погасить эту мысль. Мне нужно оставаться бесстрашной, чтобы мои друзья не боялись за меня. Но их беспокойство сквозило в каждом прикосновении и каждой фразе.

Я поймала взгляд Коула. Его глаза, всегда говорившие яснее слов, сейчас потемнели, как ночные облака, затуманили душу. Он был так близко, но мрак окутывал его, поглощал. Мы должны помочь ему. Как мы можем быть счастливыми, когда ему так плохо?

– Тебе нужно пойти к пророкам, – сказала я Коулу. – Сны исцеляют, тебе станет лучше.

Он отрицательно мотнул головой, отозвался:

– Зачем? Все в порядке.