Дети войны

– По возрасту самые старшие из них Цэри и Эрэт. У Эрэта седые волосы, но глаза темные, не выгорели от магии. Его легко разочаровать, и, кажется, он никогда не хвалил меня. Ильминар – его ученик. Он очень красивый, говорит всегда очень ясно, и я всего на несколько лет младше его. С ним связано что-то особенное. – Мельтиар закрыл глаза на миг, но почти сразу продолжил: – Я помню его в последние годы. Он смотрел на меня и не видел. Не видел никого вокруг, но взгляд был не пустой. И не такой, как у пророков. Я не могу объяснить. Может быть, вспомню потом.

Я слушала его, и вопросы таяли, не успев превратиться в слова. Все рассказы о тайном этаже – и то, что говорил Кори, и то, что вспоминал теперь Мельтиар, – походили на сказку, запутанную и странную. Но там, в чертогах тайны, – исток нашего света. Сердце нашей силы. Я младшая звезда, но должна попытаться понять.

– Цэри из них самый добрый, – сказал Мельтиар.

Я едва не рассмеялась – эти слова были такими простыми, словно он на миг вернулся в детство. Мне вдруг стало жаль, что мы не ровесники, что я не знала его двадцать лет назад. Но даже если б мы родились в один год, разве я была бы рядом с ним тогда? Только крылатые звезды учились вместе с Мельтиаром.

Он засмеялся сам, тряхнул головой и пояснил, будто оправдываясь:

– С ним легко общаться. Или мне так казалось. Он иногда разговаривал со мной подолгу, но я не могу вспомнить – о чем. – Он провел рукой по тыльной стороне моей ладони и, называя имена, поочередно коснулся костяшек пальцев: – Эрэт. Ильминар. Цэри. Эйяна. Эйяна – ученица Цэри. Она старше меня лет на двадцать. Выглядит как картинка из книги про забытые времена. У нее сияющие камни в волосах и сияющий голос. Похожа на легенду и рассказывала мне легенды.

Мельтиар задумался, и я ждала, не смея заговорить, смотрела, как тает свет за круглым окном, как тени движутся, поглощают наш шаткий дом. Наконец Мельтиар назвал последнее имя:

– Сэртэнэ. Наверное, ровесник Эйяны. Его чувства были скрыты, даже когда он говорил и держал меня за руку. Я помню его браслет, золотой, с синим камнем. Мне казалось, в этом камне магия. – Мельтиар помедлил мгновение и сказал то, что я уже поняла: – Кори – предвестник Сэртэнэ.

Я кивнула.

Кори не мог понять, как к нему относится старшая звезда. Не решался поговорить с этим человеком – и неудивительно. Как разговаривать с тем, чьи чувства скрыты?

Зачем скрывать чувства от собственных предвестников? Но Кори сиял, когда вернулся в лагерь Аянара, был счастлив. У него все хорошо, и это главное.

– Они пели, – проговорил Мельтиар. – Много пели, поодиночке и все вместе. Это было так прекрасно.

Было так прекрасно, но я разочаровался. Его мысль полыхнула, обгоняя слова, затопила мою душу багрово-черным пламенем. Я не помню почему. Но я вспомню.

И тут же усмехнулся, сказал почти спокойно:

– Кори спрашивал о тебе. Что ему передать?

Я замерла на миг, а потом поняла, о чем он говорит.

Когда мы были одной командой, Кори был предвестником Мельтиара, как и Коул, как и я. И все мы в любой миг могли мысленно позвать лидера – но тогда я не знала об этом. Кори не потерял эту способность и теперь. Он пообещал каждый день, пока я буду в море, связываться с Мельтиаром.

Мы плывем совсем недолго, а Кори уже спрашивал обо мне. Мне стало так тепло от этого, и на мгновение я позабыла, что под нами бездна.

– Скажи, что все хорошо, – попросила я.

Мельтиар кивнул, указал на опустевшую кружку:

– Помогло лекарство?

Я прислушалась к себе. Тошнота ушла, осталось лишь далекое мутное чувство – я подавила его усилием воли и сказала:

– Да.

– Отлично. – Мельтиар поднялся, отпустил мою руку. – Отдыхай. Твоя смена через три часа.

Он вышел из каюты, и я расшнуровала ботинки, забралась на кровать. Одеяло пахло так знакомо – городом, домом, родным миром. Я накрылась с головой и не заметила, как заснула.

27

Море бьется о мою душу, пытается найти в ней брешь. Палуба уходит из-под ног – словно я пьян или блуждаю в зыбком видении, – ветер и волны заглушают все звуки, брызги взлетают выше поручней.

Море рвется ко мне, стремится оживить сны, преследовавшие меня с раннего детства. Сны, где я стоял на скалах над кромкой прибоя, смотрел в грохочущую бездну и видел, как приближаются корабли врагов. Как белые паруса затмевают небо, мчатся на крыльях бури.

И в каждом из этих снов я знал – я сокрушу морское войско. Это моя судьба.

Но я не во сне, сейчас все иначе. Позади меня нет опоры, нет скал и просторов нашего мира. Корабль шатается, борется с бездной, и я сам – опора для тех, кто плывет со мной.

Мы в пути уже не первый день, и с каждым днем, с каждым часом ветер все яростней, волны все выше. На мне теплая куртка, прежде я надевал ее, лишь когда на земле лежал снег. Но холод пробирается в рукава, остается зябкой пеленой на коже. Я горю, как в лихорадке: жар темноты свивается в сердце, хочет вырваться наружу, согреть меня – но я не позволяю. Любое движение магии может навредить кораблю.