Дети войны [СИ]

— Почему вы считаете, что приверженцы идей Гриндевальда причастны к нападению?

— Никому больше не пришло бы в голову напасть на дона Альфонсо как раз перед заседанием по делу Тодлера, на котором он должен был выступить.

— Вы полагаете, это не могли быть личные враги герра Эрнандеса?

— Методы не те, — хмыкнул Винтерхальтер и тут же досадливо дёрнул щекой.

Попался. Стало быть, как и ожидал Александр, он знает больше, чем положено.

— Герр Винтерхальтер, — Александр обратился спокойно, почти вкрадчиво, — я не сомневался в вашей осведомлённости. Все мои вопросы не просто так, — он глубоко вздохнул, прежде чем переходить к сути того, зачем пришёл сегодня к школьному врагу. — Вы сказали, что герр Эрнандес — хороший знакомый вашего отца. Они оба являлись лидерами сопротивления Гриндевальду в своих странах во время войны. Их слово имеет большой вес в обществе и легко может решить исход судебного процесса в отношении герра Тодлера. При этом людей, подобных герру Эрнандесу и вашему отцу, в Европе осталось мало.

Воспалённые глаза Винтерхальтера сузились до щёлок.

— Я не понимаю, к чему вы ведёте, герр Штайнер.

— Тогда буду прям. Теперь, когда герр Эрнандес не может выступать в суде, обвинение постарается найти свидетеля, по силе голоса не уступающего ему. Очевидным кандидатом будет ваш отец. Однако у нас, — Александр решил не говорить «у меня», — есть опасения, что нападение повторится, как только будет выбран новый голос обвинения. Нам не хотелось бы, чтобы это оказался ваш отец, который, согласно нашей информации, болен.

Он сделал паузу, и Винтерхальтер откинулся на спинку кресла.

— Что у тебя на уме, Штайнер? — резко спросил он, глядя в глаза.

— Обычная операция с приманкой, — ответил Александр, прямо встречая взгляд старого противника. — Заседание Верховного суда уже во вторник, и заниматься долгими расследованиями времени нет. Необходимо действовать и раскрыть человека или людей, представляющих угрозу для собрания, как можно скорее. При этом я хочу быть уверен, что приманка, использованная в деле, и сама будет не беспомощна. Привести много оперативников на это задание — откровенно глупая затея. Чем больше людей задействовано, тем заметнее они, тем выше шанс быть раскрытыми по целому ряду причин. Это может привести к любым осложнениям. Нам они не нужны. Поэтому Управление обращается к вам, герр Винтерхальтер, с просьбой стать нашей наживкой.

Сжав пальцы на подлокотниках, Винтерхальтер закрыл глаза. Он обдумывал. Это уже хорошо — в прежние времена просто бы посоветовал-приказал пойти прочь.

— Когда я должен дать ответ? — спросил Винтерхальтер после минуты задумчивого молчания.

— В течение получаса, — ответил Александр, взглянув на часы. До встречи с Альбертом оставался час, однако Александру нужно было время, чтобы переместиться в Мюнхен, убедиться в отсутствии хвоста и уж затем добраться до выбранной Альбертом пивной на отшибе магического района.

Винтерхальтер кивнул.

— По истечение получаса я дам вам ответ. До того же, — он чуть приметно сардонически искривил губы, — будьте моим гостем. Эльфы проводят вас и предложат напитки.

Скорее всего, Винтерхальтер собирался связываться с отцом и обсуждать предложение Александра, присутствие которого при этом вовсе не требовалось. Александр отнёсся к этому спокойно и вышел из кабинета вслед за возникшим домовиком. За исход дела он мало волновался. Семья Винтерхальтера крепко стоит на идее, строго противоположной той, что пропагандировал Гриндевальд. Более того, их сторона победила и освобождения сильнейших противников не допустит — а Райнхард Тодлер из сильнейших! Кроме того, Винтерхальтер выглядит усталым; в школе то был верный признак, что вскоре он ввяжется в дуэль. У каждого свои способы сбрасывать стресс, и Александр знал таковые своего оппонента — теперь это давало возможность если не манипулировать им, то в определённой мере влиять так точно. Сейчас Винтерхальтер выглядит так, что ясно: он не откажется, если ему предложат драку. При этом не важно, с кем.

Сам Александр в сложившейся ситуации старался остаться профессионально нейтрален. Он отчётливо понимал, что предаёт наследие родителей. Но какой в попытках его сохранить толк? Самому Александру не будет лучше — его, скорее всего, за действие в интересах сторонников Гриндевальда вышвырнут с работы, где всё так хорошо наладилось… А Мария возненавидит его, что, пожалуй, даже хуже. Потерять любимую Александр не мог, не мог расстаться со своей семьёй!

Да, теперь именно Мария — его семья. Та, о которой Александр должен заботиться.

В маленькой гостиной на первом этаже, куда его привёл домовик, было неожиданно для этого роскошного дома уютно. Сидя с чашкой кофе в глубоком мягком кресле и думая о своём, Александр поймал себя на том, что почти совсем расслабился от осознания, что всё идёт в соответствии с планом. Едва не забыл, у кого он в гостях. От этой мысли поморщился и бросил быстрый взгляд на закрытую дверь.