Дети выживших

— Надо сдаваться, — повторил Триумвир. — И тогда мы сохраним этот прекрасный город. Конечно, они ограбят нас, может быть, даже заставят выплачивать дань. Но зато большая часть нарронийцев останется в живых… Азан, я очень старый человек, и давно уже не боюсь смерти, даже жду и призываю ее, — этот вечный покой, который само по себе есть блаженство. Так вот, я говорю, что граждане — самое ценное, что есть у любого государства, а жизнь подданных — самое ценное, что есть у правителя. Жизнь — она стоит больше, чем эти стены, аррадаты, и даже все золото, которое хранится в наших сокровищницах.

Азан покачал головой, выйдя, наконец, из оцепенения.

— Ты стар, и не понимаешь, что жизнь — ничто по сравнению с позором; что граждане, потерявшие свое государство, не достойны жизни. Они могут быть только рабами.

— А ты… Ты сед и глуп! — торжественно произнес триумвир.

Он развернулся и пошел к лестнице.

А спустя еще время Азан вдруг с изумлением увидел, что внизу, под стенами, появилась небольшая процессия — и впереди в парадном облачении выступал Первый триумвир! Он шел прямо к траншеям, шел так величаво, что никто — ни защитники города, ни хуссарабы — не посмели выпустить в него ни одной стрелы.

— Кто открыл ворота?? — взревел Азан и кинулся вниз по лестнице.

Стражники у Южных ворот уже успели закрыть засовы и опустить решетки, поэтому гнев Азана несколько остыл.

— Зачем вы выпустили старика? — мрачно спросил он сотника охраны.

— Он приказал мне.

Азан сверкнул на него глазами и рявкнул:

— Ворота может открыть только Астон! Или тот, кого он назначит командовать в городе! Сейчас командую я! И если ты еще раз откроешь ворота без моего приказа — я прикажу казнить не только тебя, но и всю твою сотню, а ваших жен и детей велю продать в рабство!

* * *

Азан нашел Астона в каземате. Астон спокойно сидел в кресле, попивая свое любимое вино, рядом стоял Ваде, а в стеклянном гробу перед ними лежал варвар, привезенный в ледяном кубе с Огненных гор.

— Великий магистр! — вытянулся Азан.

Астон поднял указательный палец, приказывая молчать.

Перед ним на круглом столике стояла странная игра: клетчатая доска со стоявшими на ней выточенными из камня фигурками.

Азан застыл, приоткрыв рот. Астон глядел на игру, по-прежнему держа палец вверх.

Наконец он вздохнул:

— К сожалению, через восемь ходов эта партия завершится. Не в мою пользу. Ваде, ты слышишь? Агонию можно продлить — но лишь еще на четыре хода. И это — всё…

Он наконец повернулся к Азану:

— Говори.

— Первый триумвир вышел за городские ворота.

Астон молча ждал продолжения, хотя Азан уже готов был пасть на колени, боясь гнева магистра.

— Он… велел отпереть Южные ворота, вышел со своими советниками за стены и отправился прямиком к хуссарабам.

— Вот как? — заинтересованно спросил Астон. — И как же они его встретили?

Азан недоуменно пожал плечами. Второй раз в это утро его ставили в тупик.

— Я… не знаю. Он шел. Никто не стрелял…

Астон вздохнул.

— Надо бы подняться и поглядеть на это представление… Но я ожидаю Бога. А он все еще не вернулся.

Астон сдвинул фигуры с доски, побарабанил по ней пальцами.

— Вадемекум! Ступай на стены и посмотри, что сделают варвары с нашим почтенным триумвиром. Потом доложишь мне. Впрочем, лучше останься — ты мне можешь понадобиться.

Ваде дернулся, и снова замер. Азан взглянул на Ваде, снова повернулся к Астону:

— Магистр…

— Что?

— Триумвир сказал, что нам нужно сдаться. Он еще говорил про какую-то ценную жизнь, и про то, что повелителю нужны живые подданные…

— Это мудро. Очень мудро. Ты слышал, Ваде? Жаль, Азан, что ты не записал его слов. Что еще?

Азан широко развел руками.

— Ну, тогда ступай и обороняй город. Луз — твой заместитель. Пороха и ядер хватает, солдат пока тоже. В городе есть вода и запасы продовольствия, а всех подозрительных по моему приказу ловят и тут же бросают в клетки в дворцовой тюрьме… Тактика варваров — подкуп. Теперь мало кому можно верить в столице.

Он взглянул на Азана:

— Я велел закрыть двери всех хранилищ с порохом. Выставить возле них самую надежную стражу. Знаешь, почему?

Он в упор посмотрел на Азана и раздельно произнес:

— Потому, что сейчас я не верю даже тебе… Ступай!

Азан не поверил своим ушам, и еще мгновение медлил, потом, внезапно осененный мыслью о том, что только что получил приказ, торопливо выбежал из каземата.

Святилище Тцара

Камда выслушал все донесения о штурме, о потерях, и велел сворачивать лагерь.

Он должен был вернуть войско в Зеркальную Долину, а потом скакать в Арманатту для получения нового приказа. Но кто знает, что его ждет в Арманатте? Новая столица — новые нравы. Камда знал это очень хорошо. К тому же всеми делами в Арманатте заправляет сейчас Ар-Угай. Камда покосился на сопровождавшего его темника Амнака, про которого было известно, что он служит соглядатаем Ар-Угая.

— Есть еще один вопрос, повелитель! — сказал Амнак.

Камда вопросительно взглянул на него.

— Тот аххум, который заколол твоего советника… Тот, кого называли бессмертным.

— Разве он еще жив? — удивленно спросил Камда.

— Жив, и лежит в шатре вместе с нашими ранеными.