Дети взрослым не игрушки

– Да, конечно! И мы это обязательно когда-нибудь обсудим. А пока просто просьба: не мешайте детям учиться дружить. Даже в наше виртуальное время это по-прежнему остается очень важным навыком. Не менее важным, чем знание английского языка или умение играть на фортепиано.

Обыкновенная жизнь

Молодая худенькая женщина плакала с открытыми глазами, держа на руках младенца.

Это было много лет назад, но я вспомнила эту картинку. Я тогда только начинала работать, и, конечно, каждый яркий случай запоминался мне много лучше, чем сейчас.

Женщина беззвучно плакала, а я просто молчала. Смешно прозвучит из уст психолога, но я как-то не очень умею собственно утешать. Да и ее слезы не были похожи на истероидный запрос: ну вы же видите, как я несчастна, утешьте меня скорее!

Может быть, ей просто негде поплакать? Так бывает… – думала я и по привычке, оставшейся от научной работы, строила гипотезы:

• ребенок на ее руках врожденно и неизлечимо болен;

• семейная ссора, особенно тяжело переживаемая кормящей матерью;

• послеродовая депрессия…

История Ларисы оказалась простой и щемящей.

Вышла замуж по молодой и задорной любви, на третьем курсе технического института, сразу легко родила сына Ваню, радостно играла в него как в куклу, сама в охотку шила и вышивала дизайнерские младенческие обновки (перестройка, в магазинах ничего не было!), мать и муж несколько помогали, но ей и самой было весело. Когда почти сразу забеременела еще раз («А как же говорят, что, пока кормят, не беременеют?» – несколько растерянно спросил муж), в общем-то, вопросов не возникло, все равно она изначально хотела не одного ребенка. Родила второго мальчика, назвала Семеном. Стало еще веселее: малютки строили невероятно забавные отношения между собой, наблюдать за этим можно было бесконечно. Они много смеялись, гуляли и даже ходили в походы с компанией: муж подхватывал одного ребенка, она – другого, друзья помогали управляться с вещами. Да и много ли в перестройку было вещей? Переноски для малышей она сшила из старых своих и мужниных джинсов, пристрочив к ним ремни из корсажной ленты. Впереди, из задних карманов, торчали рожок, соска, самодельная погремушка из бутылочки с орехами…

Муж хватался за любые работы (в перестройку встали все основные питерские заводы и найти инженерную работу было практически невозможно), она раздумывала: закончить институт или, отдав детей в сад, тоже пойти работать, чтобы денег было хоть чуть-чуть побольше? В это время вдовая мама Ларисы, насмотревшись на семейное счастье дочери, вдруг решила, что и ей еще не поздно ухватить свой кусок, воссоединилась с бывшим одноклассником, ныне разведенным, и уехала с ним фермерствовать в Рязанскую область.

А Лариса опять забеременела. Очень хотелось дочку. Муж сказал: мне кажется, хватит, но вообще – как ты решишь. Она решила рожать. Дети – это так здорово! Но беременность получилась, в отличие от предыдущих, тяжелой, роды – не очень удачными и закончились срочным кесаревым сечением.

Бабушка забрала к себе на ферму Ваню. Он сразу стал с непривычки тосковать по брату и матери и болеть, один раз даже вызывали скорую. Она ехала по осенним дорогам перестроечной России четыре с половиной часа. После этого случая Лариса попросила привезти Ваню назад. Мать осталась со скотиной, а ее сожитель привез мальчика на машине. Братья обнялись и почти сутки объятий не размыкали.

Многое свалилось на мужа, он начал сначала ворчать, а потом и возмущаться: мы так не договаривались! Я работаю, мне нужно высыпаться, нормально есть и вообще как-то жить за пределами всех этих горшков и пеленок! Бледная как тень, шатающаяся от слабости Лариса старалась побольше взять на себя, но у нее плохо получалось. Пропало молоко, на дешевых (на дорогие не хватало денег) смесях у девочки Кати стало пучить животик, она вообще перестала спать.

Муж сказал: знаешь, мне это как-то все надоело. Ты стала какая-то неженственная, истеричная, меня вообще не замечаешь. Наверное, ты меня разлюбила. Мне с тобой тяжело и неинтересно. Наверное, я тебя тоже разлюбил. А зачем же жить без любви? Пойду-ка я отсюда.

И ушел. И стал жить с какой-то женщиной. Надо думать, опять весело и интересно. И исправно платит алименты со своей «белой» зарплаты (я уже не помню перестроечных денег, но на наши это было, допустим, около пяти тысяч рублей в месяц. – К. М.), а все остальное зарабатывает «по-черному» и с этого не платит ничего. Иногда заходит «в гости» и тогда приносит мальчикам по шоколадке или по дешевой пластмассовой машинке.

А Лариса осталась с детьми в родительской трехкомнатной хрущевке. Ване 4,5 года, Семену 3,5, Кате 8 месяцев.

– …Профессии у меня нет, институт не закончен, да и кому сейчас нужны инженеры?! Просто устроиться на работу в какой-нибудь магазин или ларек? Но куда деть Катю и кто возьмет на работу женщину с тремя маленькими детьми?! Можете меня осуждать, но однажды я даже подумывала о том, чтобы сдать Катю в Дом малютки. Потом, правда, поняла, что все равно не смогу…

– Ресурсы, – подумав, сказала я. – Все, что есть. Перечисляйте.