Дети взрослым не игрушки

– Я думаю. Можно ставить на берегу океана и опреснять.

– Можно, но очень много энергии надо. Атомный реактор внутри, под землей?

– Может быть. Но это же опасно?

– Все опасно. Электрическим током тоже убить может, и плотина может разрушиться. Надо просто технику безопасности соблюдать.

– Тоже верно…

Игорь молча слушал наш разговор, синхронно с репликами поворачивая голову.

– Почему это делаю я?! – в конце концов я возмутилась. – Я вам что, инженер? Строитель? Я что-то понимаю в инженерных коммуникациях, архитектуре и источниках энергии? Я вообще биолог! Согласна обсудить скотоводство, зоопарк, искусственное озеленение и национальные парки. И все!

– Я, кажется, понял… – сказал Игорь.

– Может, поняли, а может, и нет… – философски заметила я. – Но, во всяком случае, сейчас сходства между вами нельзя не заметить. Инопланетянин?

– Нет, конечно, нет… Сева, ты покажешь мне эту игру? И свои проекты?

– Конечно покажу, папа.

– И – аминь! – сказала я вслед двум уходящим инженерам.

Хотящие знать

Две девочки – Варя и Валя, похожи между собой внешне, одеты тоже в одном стиле, могли бы быть двойняшками, но, кажется, ими не являются. Пришли одни, без родителей; видимо, гордятся собой и немного волнуются.

– Вы меня помните? – спрашивает Варя.

Не помню. Прошу:

– Расскажи, когда и с чем приходили.

Девочка охотно рассказывает. Получается, что они с бабушкой приходили ко мне больше двух лет назад. А четыре года назад у Вари умерла мама. Потом папа снова женился и звал Варю жить вместе с его новой женой и ее маленьким сыном (теперь у них уже общая девочка родилась, Варина младшая сестра), но девочка решила остаться жить с бабушкой, маминой мамой. А к папе ездит иногда на выходные и на каникулы.

И вот бабушка тогда мне сказала:

– Мы с Варечкой хорошо живем, спокойно, и понимаем друг друга, и помогает она мне. Только вот она иногда грустит. Сядет где-нибудь, и смотрит так печально, и ничего не говорит, а у меня сердце разрывается. И вот я хочу вас спросить: что мне в этих случаях делать-то? Может, надо отвлечь ее чем-нибудь? Развеселить? Телевизор включить? Или таблетки какие-нибудь есть?

А я сказала, что грустить – это вообще нормально, а для потерявшей мать девочки – в особенности. И лучшее, что бабушка может сделать, – это действенно разделить чувства внучки (она ведь наверняка и сама грустит по умершей дочери): поговорить о Вариной маме, рассказать что-нибудь о ее детстве и юности, посмотреть фотографии, можно, и фильм какой-нибудь сентиментальный, и книжку почитать или просто поплакать. А уж потом – жить дальше.

Бабушка ответила (теперь я уже вспомнила и ее, и Варю), что ей это трудно, потому что ее воспитывали, что все надо в себе держать и людям незачем знать, но если я говорю, что так для внучки лучше, то она, конечно, постарается.

– Мы тогда так и делали, – сказала мне теперешняя Варя. – И легче становилось. И теперь делаем, только реже. Это ничего?

– Ничего, – кивнула я, решив при Вале ни в какие подробности не вдаваться. – А с чем же вы, девочки, ко мне сейчас?

– Расскажите нам о своем детстве, – вдруг попросила Валя.

Я очень удивилась, потому что ничего подобного, признаюсь, не ожидала.

– Гм… э-э-э-э… – реакции психолога явно недоставало конструктивности, и Валя решила прояснить ситуацию:

– Варина бабушка говорит, что раньше все было лучше, и люди жили душевнее и ближе друг к другу, и помогали, и все было дешевое, и дети вещи ценили, и игрушки, и к старшим относились с уважением. А мои родители говорят, что все было плохо, в магазинах ничего не было, и все строем ходили, как болваны, никуда не ездили и ничего не знали, что в мире делается. И вот мы думаем: как так может быть? То или то? И Варя сказала: пошли к психологу спросим, у меня знакомый психолог есть, а вы получается, ее и не помните, но мы же все равно уже к вам пришли… Мы хотим знать!

– И то и то, – в конце концов сказала я. – И одновременно ни то и ни то. – Девочки смотрели с одинаковым непониманием. – Любое время в любой стране имеет свои достоинства и свои недостатки. Можно отобрать достоинства… Варя, перечисли Валины достоинства!

– Добрая, почерк красивый, волосы пышные, животных любит, всегда всем поделится, веселая… – с готовностью приступила Варя.

– А можно сделать наоборот. Валя, назови свои недостатки! – скомандовала я.

– Зубы кривые, толстая, ленивая, по физике ничего не соображаю, по дому не помогаю, все разбрасываю… – с неменьшей готовностью откликнулась Валя.

– Понятно? – спросила я. – И все это один человек. Вот он, перед нами. Так же и время, эпоха.

– Но лучше ведь знать достоинства? – неуверенно спросила Варя.

– Лучше знать и то и то. И про себя, и про другого, и про время. Так сложнее и обмануть, и обмануться. И разочарований меньше.

– Но ведь и очарований тоже меньше? – Валя очаровательно наклонила пушистую головку и лукаво улыбнулась.

– Пожалуй, да, – я вынуждена была согласиться.

– Но вы все равно нам расскажите… Ну пожа-а-алуйста… – девочки одинаково сложили ладошки, и сразу стало видно, что они еще совсем дети.