Дети взрослым не игрушки

– При любой возможности он включает компьютер, хватается за планшет. Если и то и другое отобрано, он готов лежать на диване и играть в тетрис на телефоне. Часами, понимаете? Вы понимаете? А вот я этого понять не могу! Это же несравнимо по впечатлениям, по ощущениям, по результату, в конце концов. Я бы понял, если бы он не любил учиться в школе, делать уроки, это я и сам не особо любил, когда был мальчишкой. Делал, потому что надо. Здесь мы с ним одинаковые, он тоже учится через пень-колоду, но, в общем, все сдает. Но все остальное-то?! Я помню, как я глотал книги: там были не только страсти и художественные описания, мне нравился научпоп, там были тайны, загадки – мне было интересно! Я ночами не спал, думая о пришельцах, о том, куда и почему исчезли древние города, цивилизации… Мне нравилась история древнего мира. Теперь я понимаю, что уже тогда я все видел с инженерной точки зрения. Мне хотелось понять, разгадать механизмы, которые историей движут. Как это вот – жили, жили люди, поколениями, веками, сражались со всякими трудностями – и вдруг перестали хотеть? И город умер, и цивилизация прекратилась. И все занесло песком или джунгли заплели…

Я тогда не понял, и ученые, как я прочел, толком не понимают. А сейчас мне кажется, что если бы я догадался тогда, то я бы знал, что, почему не так с моим сыном… Мне кажется, это связано… Он какой-то совсем другой, не такой, как я, непонятный, чужой, как инопланетянин, и их сейчас таких много, я знаю, я же с друзьями разговариваю…

– Постойте, вы как-то все в одну кучу… – я чувствовала, что в его словах есть логическая нить, но не совсем ее улавливала.

– Да понятно же, почему они умерли, – сказал Сева. – В них просто играть перестали.

– Что?! – мы с Игорем одновременно обернулись к подростку.

– Ну, те, там, кто за них играли, – им просто надоело или еще что-то. Я вам могу сто таких городов в инете показать: их сначала строил кто-то, развивал, там, и всякое такое, а потом забросил. Они так и стоят. Если в программу ввести, я думаю, уже сейчас можно сделать – будут разрушаться постепенно… И джунгли можно сделать, и песок…

– «Те», «там» – это кто? Где? – спросила я.

– Ну откуда же я знаю, – пожал плечами Сева. – Но есть же кто-то. Многопользовательская игра… Одни, наверное, уходят, другие приходят. Всегда так.

– Э-э-э-э… это… м-м-м… – сказал Игорь.

– Он тоже думал об этом. Про города, – сказала я. – Решал загадки. И даже решил, смотрите. Но на вашей площадке у Севы нет шансов, вы слишком витальны, активны, успешны. Да, вы все делали вместе с ним, но вы всегда делали все лучше, быстрее, ловчее, сноровистее. И это были ваши планы и ваши дела, по крайней мере, ваша организация. И он же не дурак, он это видел и понимал. Но есть площадка, где Сева сам по себе и сам отвечает за все свои свершения. Там что натопаешь, то и полопаешь. Сколько ни собрал очков или френдов – все твои. А если Сева видит наш мир как площадку для игры каких-то шустриков более высокого порядка, так и все наши призывы «повернуться лицом к реалу» для него – пустой звук. Может даже, ему на полном серьезе кажется, что создавать свой виртуальный мир интереснее, чем быть персонажем в чужой игре. Вы знаете этого чужого?

– Это я?

– Ну да. По результату нашего предыдущего разговора вы слегка поменяли правила игры. Поменяли к лучшему, я и сейчас от этого не отказываюсь. Но игра осталась вашей.

– Как мне сыграть в его игру?

– А он этого еще хочет? Сева?

– Я хочу, – сразу же откликнулся мальчик. – Да. Я знаю, папа, что́ тебе может понравиться. Где стреляют, ты не любишь. Но там как раз города и можно объемные модели строить и развивать. Там сложно, почти сто тысяч человек по всему миру играют, но я могу тебя научить. Если ты захочешь, конечно. И вот эта идея, чтобы брошенные города постепенно разваливались, – это очень классная идея на самом деле. Типа ответственность, ты пришел туда потом, а там – джунгли или песок и только обломки торчат. Я напишу, я знаю куда, вдруг там, те, которые эту игру делают, услышат и сделают. Или сам сделаю потом, я вообще-то хочу игры делать, на такого программиста учиться. После того как мы с папой дом строили, я сам стал всякие дома рисовать, проектировать, на планшете, в таких специальных программах, думаю, мне потом пригодится, когда буду свои игры делать или вообще…

– Вы видели эти проекты? – спросила я у Игоря.

– Нет. Мама видела, – ответил Сева. – Папа говорит: есть реальная жизнь и есть пустые фантазии…

– У тебя есть что-нибудь там? – я показала на коммуникатор. – Покажи мне.

– Не знаю, сейчас посмотрю. – Сева включил гаджет, ловко попорхал над ним пальцами и показал мне картинку: что-то вроде зиккурата посреди условной пустыни, и на каждой ступени крошечные люди гуляют в садах или работают на полях. – А живут они в стенах, с окнами, вот смотрите, я увеличу. А внутри производство (для него окна не нужны) и лифты. Ну и горизонтальный транспорт, типа электричек. Машин совсем нет.

– Энергия – это понятно: солнечная и ветер, – сказала я. – Ну и отходы всякие перерабатывать. А вода в пустыне откуда?