Дети змей, дети волков

– О, я понимаю. После того как твой кнорр затонул подле Звездного Холма по пути из Дениз Кенара, возвращение должно даться тяжело. Многое придется оставить в Чертоге Зимы, – Белолунная садится на трон, принадлежащий некогда отцу и деду ее, взмахнув своим меховым плащом и укладывая руки на резные подлокотники. – Так печально.

Поняв смысл ее слов, Исгерд бледнеет.

Никто не знал о затонувшем корабле, никто не знал, откуда держал он свой путь. Сама ярл до сих пор не ведала, где же ее кнорр; списывала на то, что задержались они в пути. Только вот как сумела Ренэйст пересечь океан? Откуда знает о том, что случилось с ее кораблем?

Как узнала, откуда держал он свой путь?

Исгерд щурится, смотрит на Ренэйст настороженно. Не юная, доверчивая девчонка сидит перед ней на отцовском троне, нет. Взрослая, умудренная опытом женщина восседает на троне, что принадлежит ей по праву, и смотрит холодными волчьими глазами. Приподняв подбородок, Ренэйст смотрит внимательно на нее, следит за каждым движением, и ничего не сможет укрыться от ее взгляда.

Неожиданно на губах ее, тонких и бледных, вдруг расцветает снисходительная улыбка. От улыбки этой по телу Исгерд проходит холодок, все внутри нее клокочет, но ярл не из тех, кто явно покажет свои эмоции. Новоявленная кюна и без того смотрит куда глубже, чем должна была бы. Потому, расправив плечи, Исгерд устремляет взгляд на Ренэйст, пытаясь найти в ее броне хоть одно слабое место.

Но страдания, через которые пришлось кюне пройти, закалили ее. Даже о крошечной трещине и мысли быть не может. Непоколебимая, словно скала, Ренэйст возвышается над Исгерд, и одному только Одину, будь он жив, известно было бы, что творится в ее голове. Только Ренэйст – и Одину.

– Мудрый правитель должен принимать верные решения исходя из обстоятельств, в которых может оказаться, – отвечает ярл, складывая руки за своей спиной, – потому не тревожьтесь, кюна, мне по силам принять взвешенное решение. Вам, как новоявленной правительнице, еще предстоит тому научиться.

Ренэйст щурится, взгляд ее становится холодным. Медленно поднимается она на ноги, заводит руку за спину, совсем так, как сделала до этого сама Исгерд, и плавным, звериным шагом спускается вниз с постамента, на котором расположен трон, постепенно приближаясь к женщине, стоящей перед ней. Ни одна из них не хочет уступать другой, вот только власть сейчас находится в руках Волчицы. Некогда солнцерожденная рабыня, повернувшая судьбу в нужное ей русло, упустила столь удачно сложившиеся обстоятельства. Если бы Ренэйст не вернулась, кто знает, может, Исгерд удалось бы заполучить Чертог Зимы, а следом за ним – весь материк. Не сразу, но постепенно. Она желала полной власти, намерена была стать той, в чьих руках соберется весь север. Умело распорядившись чужими судьбами, включая жизнь собственной дочери, Исгерд установила бы везде свои порядки. Только вот Волчица, сумевшая выжить, бороться будет до конца. Известно ей слишком много, и Исгерд достаточно умна, чтобы понять – ее в покое не оставят. Ренэйст сделает все для того, чтобы отомстить.

– На этот счет не тревожься, – Ренэйст останавливается на расстоянии вытянутой руки; если бы Исгерд смогла достать нож, то сумела бы вскрыть ей глотку. – Мое путешествие многому научило меня, и люди, которых я встретила, оставили на мне свой след. Что я и умею, так это решения принимать.

– И все же ты слишком юна, а твой будущий муж не сведущ в вопросах правления. Ганнар Покоритель мертв, Йорунн никогда к правлению близка не была. Вам обоим нужен наставник, который сумеет подсказать и направить.

– Неужто себя предложить хочешь, Исгерд ярл? – Ренэйст фыркает насмешливо, издевки и не скрывает. – Советчиков у нас будет более чем достаточно, и потому не нужно за нас волноваться. Лучше отправляйся на Три Сестры.

Они замолкают, и Исгерд дышит тяжело, едва сдерживая гнев. Да как смеет эта девчонка дерзить ей? Щенок, возомнивший себя взрослым волком! Убедить себя силится ярл в том, что нет в Ренэйст угрозы. Как только выйдет она замуж, как только попадет в мужскую власть, так сразу позабудет обо всем, что ныне в ее голове.

Только вот один раз она уже недооценила упрямую девчонку. Быть может, с самого начала следовало относиться к ней куда более серьезно.

– Подумалось мне вдруг, – в голосе Ренэйст нет искренности, лишь угроза скрытая, и Исгерд смотрит на нее, ожидая, что же она скажет, – что будущий супруг мой никогда не видел острова. Помнится, любила я проводить время на Трех Сестрах. Уверена, Хакон с удовольствием согласится полюбоваться красотами архипелага.

Сделав шаг, коснувшись плечом плеча Исгерд, Белолунная стискивает его своими пальцами, словно бы силясь сломать ярлу ключицу. Поморщившись, Исгерд сдерживается и лишь расправляет плечи, с холодным спокойствием принимая угрозу.

Нет, не угрозу. Объявление войны.

Губы Ренэйст едва ли не касаются ее уха, когда выдыхает она роковые слова:

– Подготовь для себя питье, которым опоила моего отца, и жди нас.