Дети змей, дети волков

Резкий и стремительный выпад его заставляет Ренэйст допустить роковую ошибку – она закрывает глаза. Жмурится крепко, словно испуганное дитя, и неловко вскидывает руки, силясь выставить перед собой меч, пронзительно вскрикнув от ужаса, сковавшего тело.

Крепкая рука брата оказывается у нее на пояснице, а брызнувшая кровь пачкает их одежду. Горячие капли, от которых едва ли не пар исходит, ощущает Ренэйст на своем лице, чувствует, как руки становятся скользкими, но никакой боли не чувствует. Лишь непреодолимую тяжесть, когда Витарр наваливается на нее всем телом. Ноги ее подкашиваются, и вместе падают они на колени.

Медленно открывает она глаза свои, видя над собой только темное небо, усеянное звездами. Боли все еще нет, и, сглотнув тяжело, устремляет Ренэйст взгляд на брата.

Витарр роняет свой меч в снег и кашляет кровью, пачкая ею шею и плечо Ренэйст. Острие ее меча, вошедшее ему в грудь, виднеется между лопаток. Ужас, поднявшийся из глубин, заставляет Ренэйст распахнуть рот, а следом за тем закричать пронзительно:

– ВИТАРР!

Под тяжестью собственного тела заваливается он набок, выпадая из объятий Ренэйст, и она тут же бросается к нему. Меч вошел в его торс едва ли не по рукоять – с такой силой насадился он своей плотью на ее оружие. Витарр дышит тяжело, беспокойным взглядом скользит по небу, и Ренэйст приподнимает его, едва удерживая скользкими от крови руками.

Нет. Нет. Нет.

НЕТ.

Никто из наблюдающих людей не торопится подходить к ним. Столь обомлели они, что не в силах с места сдвинуться. Не видит Ренэйст выражения лица Исгерд ярл, ожидающей иного финала, не видит лиц родных, что весь их поединок места себе найти не могли, желая вмешаться.

Она видит только Витарра. Своего старшего брата, истекающего кровью.

– Витарр! Витарр, проклятье, зачем ты это сделал?!

Голос ее словно бы приводит его в чувство, и он находит в себе силы посмотреть на нее. Он смотрит ей прямо в глаза, поднимает руку и кладет ее на лицо Ренэйст, улыбаясь с нежностью. Тело ее бьет крупная дрожь, смотрит она то на лицо брата, то на ужасную рану, не в силах заставить себя убрать меч из его тела. Боли и страха в ней поровну, не может понять Ренэйст, что же случилось, не может понять, как это произошло.

– Рена, – зовет ее слабым голосом Витарр, сглатывая слюну вперемешку с собственной кровью, – послушай меня, Рена, они бы не позволили мне жить спокойно. Убей я тебя, змея обернула бы все так, словно бы и способен я только на то, чтобы братьев да сестер своих убивать. Понимаешь ты? Я с самого начала обречен был, я знал, я…

Он кашляет снова, кровь заливает ему шею и торс, и снег под ним багровеет, ею пропитываясь. Ренэйст держит его так крепко, как только может, прижимает к себе, словно объятий ее достаточно, чтобы кровь в теле удержать.

Их взгляды встречаются снова, и он улыбается. Легко и спокойно, и боли словно бы нет. Нет ни сожалений, ни страха. Рука его все еще прикасается нежно к ее щеке, оглаживает трепетно, пока продолжает шептать он:

– Ты справишься, сестрица, такая ты молодец… Я бы боли тебе никогда не причинил, я бы… Ты только… Ты только помни, что обещала, я… Мне…

– Прошу тебя, молчи, молчи! Я отнесу тебя к лекарю, отнесу тебя к вельве, я…

– Рена… не будь слабой, Рена, – ладонь ложится ей на шею, притягивает он ее ближе, прижимается лбом к ее лицу, и понимает Ренэйст, что отблеск, замеченный ею в глазах брата, все это время слезами был. – Не дай ей победить тебя, слышишь?.. Плохим я братом был тебе, я… знаю, я… С-сделай, о чем прошу тебя, х-хорошо?..

Ей хочется глаза закрыть, так больно и страшно, но Ренэйст продолжает смотреть. Продолжает обнимать его, пусть и не чувствует он уже рук ее на себе.

– Все, что скажешь, брат. Я сделаю все, что скажешь.

Взгляд Витарра мутный, слепой словно. Дыхание прерывистое, и даже от боли не стонет больше. Ренэйст не видит, чувствует, как жизнь покидает его, и из последних сил шепчет он слабое:

– Позаботься о Руне и Эйнаре…

Его последний вдох касается ее губ, и рука Витарра соскальзывает с шеи ее, падая на окровавленный снег. Пустыми глазами продолжает смотреть он в безразличное небо, не слыша ни людских голосов, ни безутешных рыданий младшей своей сестры.

Все закончилось.

Эпилог

Тело Витарра предают огню со всеми почестями, что оказывают погибшему сыну рода Волка.

Погребальный костер его пышен, усыпан дарами и вещами, которым суждено отправиться с ним в последнее путешествие. Лишь коня забивают другого; Змея Ренэйст оставляет себе как память о брате, не позволив ни волоску упасть с конской гривы. Кости и остатки плоти животного закапывают в лесу, как можно глубже погрузив те в снег, а лучшие куски разбрасывают подле деревьев.

Так род Волка отдает почести своим корням.