Дети золота, дети песка

– Беда идет по наши души, девочка. Мы должны быть готовы.

Беда? Вновь? Что может быть хуже, чем невольничество под боком у северян? Не может представить Весна судьбы тяжелее, события, что сможет оказаться страшнее того, через что уже пришлось пройти их народу. Но не станет лгать Святовит, да и не ведун вовсе выбирает то, что ему видеть. Коль говорит, что беда их ждет, значит, не обойти ее стороной.

– Но что случится? К чему мы должны быть готовы?

Святовит не успевает ответить ей. Тяжелые врата Дома Солнца с грохотом отворяются, и вбежавший внутрь солнцерожденный, не переведя дыхания, кричит:

– Конунг мертв!

Беда уже за ними пришла.

Весь Дом Солнца погружается в тревожное молчание. Весна ахает испуганно, прикрывает губы ладонью, поднимая на старосту взгляд. Тот бледен и напряжен, смотрит на гонца, принесшего тревожную весть, и, вернув чашу в девичьи руки, решительным шагом направляется прочь. Выронив ту, расплескав остатки воды, Весна спешит за ведуном.

– Святовит! – восклицает она тревожно. – Что же нам делать?

Ведун молчит. Может ли быть такое, что он и сам не знает, что их ждет дальше? Дар не всегда являет то, что одаренный хочет знать, но сейчас как никогда нужно им быть уверенными в своем будущем. Люди постепенно собираются в центре со всех уголков Дома Солнца, обеспокоенные и испуганные. Их обеспокоенные голоса поднимаются к самой крыше.

– Тише, – Святовит поднимает вверх руку, призывая собравшихся людей к молчанию. – Всемил, расскажи подробнее. Что произошло с конунгом?

Всемил выходит вперед и говорит так громко, чтобы было слышно каждое его слово:

– Я возвращался из конюшни, когда услышал разговор двух стражников. Они говорили о том, что кюна нашла конунга в Великом Чертоге. Тот сидел за одним из столов, и вокруг него было множество пустых бочек. Никак спился от горя, похоронив дочь.

Хмурится ведун, оглаживает ладонью подбородок. Словно бы и не здесь он мыслями, потому и не видит, как страшно его народу. Весна стоит за сильным его плечом, прижав руки к груди, смотрит на ведуна и ждет, что он скажет. Только недавно прибывшая в холодный этот край, не может она понять, как гибель правителя повлияет на них. Она замечает Нежану, которая крепко прижимается к своему супругу, и Ярополк, обнимая ее сильной рукой, произносит:

– Что нам с того, что конунг погиб? Словно бы в наших жизнях что-то изменится.

– Верно! – восклицает один из мужчин. – Что нам будет с того, что бесами этими окаянными будет править кто-то другой? Как были пленниками, да так и останемся!

Остальные поднимают гул столь громкий, что кажется Весне, словно бы вот-вот треснет голова ее, как перезрелый фрукт. Но ведун не позволяет волнению этому захлестнуть присутствующих тревожной штормовой волной. Поднимает он обе руки, и солнцерожденные, заметив этот жест, умолкают, переводят на него испуганные свои взгляды. Святовит молчит несколько мгновений, после чего произносит громко:

– Вы не правы. Для нас большое значение имеет то, кто займет престол Чертога Зимы. От решения конунга зависит многое, и будет лучше, если новый правитель будет на нашей стороне.

– Вот только с чего бы хоть кому-то быть на нашей стороне? Никто из них добровольно нас не отпустит, да и не изменит ничего!

Взволнованный гул поднимается снова, еще громче и тревожнее, чем прежде. Только вот Святовит вовсе не выглядит взволнованным. Позволяет ведун своему народу высказаться, освободить свои страхи и волнения, и лишь затем начинает говорить сам.

– Отчего же? У конунга помимо дочери есть сын, имеющий все права на то, чтобы стать Покорителю достойной заменой. Его правление будет нам лишь на руку.

Ведун выдерживает небольшую паузу, и губ его касается кривая усмешка.

– Ведь одному из нас Витарр приходится побратимом. Мы дали ему наше имя, и отныне Володар не может пойти против народа того, с кем связал себя кровными узами.

Взгляды всех жителей Дома Солнца устремляются на Ярослава. Тот, продолжая обнимать супругу, опускает взгляд на шрам, украшающий запястье. Совсем юнцом повязал он себя с конунговым сыном, сам дал ему имя, нарекая солнцерожденным. И что же, теперь братание их принесет Витарру горе?

Святовит крепко стискивает кулаки.

– Настает наше время.

Глава 5. Венценосная

Вяжут их по рукам и ногам, перекидывают поперек седла подобно заарканенной дичи. Пыль, что вздымается из-под лошадиных копыт, забивает горло и нос, мешая дышать. Ренэйст проклинает их – и всадников, и коней, – желая, чтобы весь холод Хельхейма обрушился на них в одночасье. Вряд ли уж знают охотники, сколь лед может быть губителен.

Люди везут их прочь от воды. Продолжают говорить на своем языке, и ни слова понять она не в силах. Кони их держат путь к скалам, что возвышаются к небесам черной пастью, и приходится ей смириться.