Дети золота, дети песка

Никогда дорога к дому Саги не казалась ему настолько утомительной и долгой. Ехать приходится не слишком быстро, да и выбора особого у них нет. Витарр и без того вынудил Руну отправиться в эту глушь, необходимо сделать так, чтобы дорога была как можно комфортнее для нее. За время пути они не говорят ни слова, да и на таком холоде разговаривать особо не хочется. Витарр и не знает, что может ей сказать. Он лишь обнимает ее покрепче одной рукой, сильнее кутая в плащ, и держит руку на округлившемся животе. Словно бы старается этим жестом уберечь ребенка в чреве Руны от всех тех ужасов, что хранит в своей глубине темный этот лес.

Руна кладет голову на его плечо, закрывая глаза и пряча лицо от холода. Она дрожит слегка, накрывая руку Витарра своей, и от этого жеста только сильнее чувствует он свою вину.

Ему самому интересно, отчего Сага вдруг так возжелала встретиться с сестрой. Пробудились в ней внезапно родственные узы? Никогда до этого не просила она встречи с Руной, спрашивала о ней и того реже. Но, видимо, благоразумием вельва не отличается, раз требует провести через лес беременную сестру.

Чем дальше они отъезжают от Чертога Зимы, тем легче становится путь. Змей ведет себя не столь беспокойно, да и словно бы холод вокруг становится меньше. Витарр тревожно оглядывается по сторонам, силясь понять, что может быть причиной подобных перемен, и дергает за поводья, вынуждая коня остановиться, когда на одной из веток ближайшего к ним заледеневшего дерева замечает черного ворона. Живая птица, смотрящая на них блестящим в лунном свете глазом, заинтересованно наклонившая голову набок.

Подняв взгляд, Руна смотрит на птицу, и та, пронзительно закричав, срывается с ветки, перелетая на другое дерево, там и оставаясь.

Лишь глупец не поймет, что их приглашают. А глупцом Витарр себя не считает.

– Сага нас ждет, – тихо говорит Руна, прижимаясь к нему покрепче.

Заставив Змея развернуться, Витарр направляется следом за птицей. Этой дорогой он никогда не шел, не знал даже, что тропами этими можно пройти к дому вельвы. Но на то она и вельва, чтобы владеть знаниями, другим недоступными. Видно, слишком не терпится ей как можно скорее увидеться с сестрой, что таким образом поторопить их решила.

Ему самому узнать хочется, о чем таком важном хочет Сага поговорить с Руной, раз заставила ее покинуть безопасный Чертог Зимы и отправиться в такой путь. Это верх глупости, но Сага, кажется, давно уже потеряла практически все человеческое, что было в ней.

Становится любопытно – со всеми ли женщинами, что обладают Даром, такое происходит, или лишь с теми, кого отнимают от родной колыбели? Руна не кажется другой, в ней никто и не заметит отголоски древней силы, которой она на самом деле владеет. Вельву почувствовать может только вельва, они всегда знают, кто есть кто.

Как-то Руна сказала ему, что Сванна, владычица Ока Одина, и сама из их племени. Практически весь свой Дар истратила она на то, чтобы выносить ребенка, а остатки сил посвятила тому, чтобы уберечь Ове от беды. Может, лишь потому и остался Товесон жив? Как и иные, кто вернулся из набега, до сих пор находится он в Чертоге Зимы, зализывая раны и приходя в себя. Да даже будь здоровье его нерушимо, не покинул бы край этот, не попрощавшись с посестрой. Он заставил привести его, ослабленного и частично ослепшего, к кургану и стоял среди иных воинов до тех пор, пока кострище не обратилось в угли.

Птица все продолжает перелетать с ветки на ветку, изредка призывно каркая, и крик этот, отталкиваясь от стволов обледенелых древ, кажется оглушительным. Витарр хмурится, сильнее натягивая поводья, но конь не слушает его. Словно зачарованный, Змей продолжает идти вперед, совершенно никакого внимания не обращая на попытки своего наездника заставить его идти другим путем.

Сага делает все, чтобы у них даже мысли не возникло сойти с пути. А если такая мысль и возникнет, то им это все равно не удастся.

Витарр теряет счет времени и не знает, как долго они едут, когда за стволами деревьев проглядывает силуэт ведьмовского дома. В этот раз он кажется еще более мрачным, чем обычно, не вызывающим совершенно никакого желания приближаться. Дело ли в том, что Витарр не знает, чего ожидать от этой встречи, или в том, что сейчас рядом с ним Руна, чей страх буквально можно потрогать, ощутив на кончиках пальцев, но это не уменьшает того факта, что дом вельвы ему видеть не хочется, не то что заходить в него. Он предпринимает еще несколько попыток остановить коня, но Змей упрямо продолжает идти прямо к дому.

Ворон, пронзительно вскрикнув в последний раз, исчезает где-то на крыше.

Змей останавливается только тогда, когда подходит к самому порогу. Витарр спешивается, чувствуя, как от долгой езды затекли ноги, и тянет руки, помогая Руне скатиться по покатому боку зверя, оказываясь в его объятиях. Она морщится, ей-то и того тяжелее, чем ему, было добраться сюда, но Руна ничего не говорит. Лишь держится крепко за локти Витарра, позволяя телу своему немного отдохнуть от неудобной позы, и смотрит ему через плечо.