Детки в порядке

– Смейся-смейся, – сказала Коко. – Посмотрим, кто будет смеяться, когда до нас доберется ренессанс. Баз с Зазом откроют свою «Службу Ренессанс», я напишу песню про всю эту ренессансную фигню, и когда стану богатой и знаменитой, на моих ренессанс-вечеринках будут появляться только те, кто надо мной не смеется.

Заз щелкнул пальцами.

Коко махнула ему:

– Да, Заз, ты можешь не беспокоиться.

– Я не знал, что ты пишешь песни, – сказал Вик. – А какие?

– Да всякие. В основном рэп. Мне нравятся ритм и рифмы. Я давно работаю над своим ренессанс-рэпом. Настоящий шедевр.

Из ниоткуда появилась Марго Бонапарт:

– Ладно, ребята. Десерт почти готов. Пошли за мной.

Мы вышли из-за стола, бросая друг на друга обеспокоенные взгляды, и последовали за Марго по полупустому ресторану на кухню.

– Проходите в подсобку. И не обращайте внимания на бардак. Я пока не очень понимаю, как прибираться на ходу.

Марго подошла к огромной плите. На четырех раскаленных конфорках пузырилось что-то сладкое и карамельное. У меня как из крана потекли слюни. Марго опустилась рядом с плитой на колени и потянула за угол огромного паласа. Под ним, на полу, явились очертания люка с маленькой бронзовой ручкой.

Я посмотрела на Вика. Он показал на Марго и прошептал:

– Суперскаковая лошадь.

Я сделала пометку в памяти: рассказать ему про Марго. Про ее пристрастие к азартным играм и то, как она залезла в банковский счет отца, когда у нее закончились собственные деньги. До Атлантик-Сити всего пара часов… такие истории случались тут часто. К счастью для Марго, ее отец любил ходить в местный кинотеатр, где он однажды излил свои печали очень понимающему сотруднику. Баз знал, что у Хьюберта Бонапарта есть три слабости: дочь, ресторан и независимое кино. В следующие три недели Баз провел все выходные у «Наполеона»: красил стены снаружи и внутри, потолок, плинтусы. Также он предоставил Хьюберту право неограниченного доступа в кинотеатр через задний ход с которым я была очень хорошо знакома). Это привело к следующим результатам: во-первых, долг Марго отцу отныне считался выплаченным сполна; во-вторых, Бонапарты, сильно озадаченные просьбой, все же разрешили Базу использовать свою историю для книги (согласно автору, это будет повесть о семейном прощении). В-третьих, Марго с отцом становились очень забывчивыми, когда приходило наше время платить за еду.

Ах да, и в-четвертых: Марго Бонапарт неустанно стремилась «отплатить» Базу Кабонго. До сих пор ее попытки успехом не увенчались.

– Раньше сюда сливали жир, – сказала Марго. Она потянула за ручку и открыла дверцу. – Вы когда-нибудь чистили такие штуки? Воняет просто ужасно. Каждый раз, когда мы начинали чистить, клиенты просто разбегались. В итоге папа установил другой жироуловитель, снаружи. Тот гораздо меньше. А этот просто огромный, вот посмотрите.

Мы подошли к краю дверцы. Марго была права: это углубление было размерами где-то полтора на два метра, как старый хэтчбек. Жироуловитель напоминал крошечный подвал с гладкими серыми стенами и полом.

Марго Бонапарт прыгнула в люк.

– Уже много лет им не пользуемся, но все равно отсюда до сих пор воняет серой, как из ада. – Через пару секунд ее рука появилась на поверхности, а в ней – полная бутылка Bacardi Silver. Коко взяла бутылку рома, пока Баз доставал Марго из жироуловителя. – Никогда не помешает заказать лишнюю бутылку или две, – сказала Марго, закрывая люк и натягивая палас на место. – Конечно, официально такие заказы не оформляются.

– Это настоящий ром? Как у пиратов? – В голосе Коко послышались лихорадочные нотки.

– Вы такие милашки, – сказала Марго, забирая у Коко бутылку. – Хотя и с приветом. Да, это настоящий ром, как у пиратов. – Она свинтила крышку и хлебнула, другой рукой помешивая что-то на сковородке. – Вы когда-нибудь пробовали банановый фостер?

Мы отрицательно покачали головами. Стыдно признать, но Марго полностью завладела моим вниманием.

– Это кто такой? – спросила Коко.

– Не кто, а что.

– Что такое банановый фостер? – спросила Коко, забыв все остальные слова.

– Жареные бананы, – сказала Марго. Она достала коробок спичек и, наклонив бутылку, щедро полила ромом все четыре сковородки. Затем зажгла длинную спичку, поднесла пламя к шипящим бананам и зажгла их. – Огненные!

Заз щелкнул пальцами.

Мы склонны были с ним согласиться.

ВИК

Я сидел в викторианском кресле: высокая спинка, обивка из замши, медные заклепки и ножки с резными ангелами и демонами.

Это кресло было офигеть какой Суперскаковой лошадью.

Фойе «Гостиной» от него не отставало: антикварная мебель, плакаты старых фильмов в рамках (включая «Касабланку», любимое кино моих родителей); с высокого потолка свисает хрустальная люстра. Воздух сочился ароматом пачули. В общем и целом, я был удивлен обстановкой. Совсем не так я представлял себе тату-салон, и дело было не только в обстановке. Даже архитектура и та была необычной. Весь первый этаж занимало фойе. Из него наверх, в галерею, вела винтовая лестница. Если верить электронному гудению, татуирование происходило именно там.

Мы сидели внизу и ждали.