Децимация

Они вышли из укрытия и пошли к неторопливо едущим на лошадях казакам. Винтовки они оставили в укрытии, но у каждого был револьвер. Казаки остановились приблизительно на середине между противоположными позициями и стали ждать красных. Сергей видел казачьего полковника – пожилого, плотного, седого человека с пышными, закрученными вверх усами и с бакенбардами. С ним был моложавый есаул и рядовой казак с белым платком на пике. И вдруг Сергею пришло на память плачущее лицо урядника, племянника которого он убил на Острой Могиле. Но он усилием воли отогнал от себя эти воспоминания и сосредоточил взгляд на мужественном лице полковника.

Красные остановились в метрах пяти от казаков. С минуту обе стороны молчали, вглядываясь в друг друга. Полковник видел простые, усталые лица славян с землистым оттенком, оборванную, грязную одежду и, как инициативная сторона, первой вызвавшая противника на переговоры, не здороваясь, спросил:

– Тяжело, ребята?

– Не то слово. Еще хуже, – спокойно, как будто не в первый раз он вел подобные переговоры, ответил Бойко.

– Вижу. Как вы это немчуру допустили до Дона? Силенок маловато?

– Маловато, – согласился Бойко. – Если у вас много, то остановите их.

– Остановим. Советы же с ними договорились, что они на территорию России вторгаться не должны. Вот вас разобьют и уйдут. А вас жалко. Украинцы вас предали, вы воюете, а они целуются с бывшими врагами. Тьфу! – брезгливо сплюнул полковник.

– Ты неправ, полковник. Раз немцы пришли сюда, то уже не уйдут. Им плевать на договоры. И не украинцы нас предали, а полуляхи с Галиции.

– Все равно – ваши. Если бы не хотели, не допустили бы их к власти. А теперь вам трудно воевать против германца. Да и вижу – нет у вас настоящих молодцов.

– Есть, – оскалился Бойко. – Мои молодцы готовятся сейчас скинуть с высотки вас и вырваться отсюда. Вы нас боитесь, поэтому и хотите затянуть время переговорами, пока немцы не придут.

– Не вырветесь. Немцы вон, уже садят по вам из орудий.

Действительно, на окраинах Лихой шел бой, гулко рвались снаряды, трещали пулеметы. Бойко прислушался к дальнему бою и снова, оскалив зубы, грубо спросил:

– Ну, полковник, хватит балачек. Говори, што тебе нужно. Нам некогда.

Полковник, прищурив глаза под утренним степным солнцем, как бы прислушивался к бою, разворачивающемся в Лихой.

– Вы, полковник, воевали в эту войну? – спросил Сергей.

– В эту нет, – ответил полковник. – А в японскую пришлось.

– Поэтому вы и проиграли ее, – язвительно вмешался Сидоренко.

Полковник побагровел от гнева, и усы поднялись выше к скулам.

– Юнец ты еще! – с презрительным негодованием воскликнул полковник. – Понюхай пороху хотя бы с четверть моего! Мы бы разбили япошек, если бы не подлые приказы об отступлении. Сбросили бы их в море. Вся бы Маньчжурия с Порт-Артуром были бы наши! Ты не знаешь об этом, ребятенок, и может, никогда не узнаешь…

– Господин полковник, – вмешался доселе молчавший есаул. – Што с ними говорить, нехай сами выкручиваются без нас.

Но полковник, словно не слыша его слов, продолжал спокойно:

– Вот что, ребята. Мы вас выпустим из Лихой, езжайте в Расею. Не хочется, чтобы вы погибли от германской пули.

Он замолчал. Красные слушали его и не верили своим ушам. Казаки хотят пропустить их через свои позиции беспрепятственно.

– Все-таки вы храбро воевали против врага за землю Русскую, не ваша вина, что отступаете. Позволить вам здесь погибнуть от немецкой пули – не по-христиански с нашей стороны. Поэтому быстрее разводите пары и уходите отсюда. Вы еще пригодитесь, чтобы гнать германца обратно с нашей земли. Даст Бог, может, и среди нас все закончится миром, а не кровью.

Он вздохнул и мудрыми, из-под мохнатых с проседью бровей глазами посмотрел на красных.

– Все мы славяне. Хоть веры у нас сейчас стали разные, но корень православный. К нему вернемся еще, – и вдруг, с болью в голосе, крикнул: – Уходите! И быстрей!

Есаул, гарцуя на горячей лошади, добавил:

– А когда выгоним германца, то с вами посчитаемся за Глубокую, Должанскую… за все. Поняли?! – рявкнул он.

– Не пужай, – ответил Бойко. – Еще посмотрим, кто с кем разберется. А тебе, полковник, спасибо. Этого мы никогда не забудем. Благородно. Спасибо еще раз.

– Уходите быстрей, пока на поздно. Немцы Дон не возьмут, подавятся южнороссийскими землями!

Он повернул коня и, не прощаясь тронулся; за ним есаул и казак. И снова Сергею вспомнились слезы урядника, которые он пролил за убитого племянника. «Где он сейчас? – подумал Сергей о казачьем уряднике. – Живой ли? А может, уже где-то голову сложил… или пустили его враги в расход». И они быстрым шагом пошли обратно.

Через полчаса, под прикрытием бронепоезда, пошел первый эшелон. Казаки не стреляли. В течение трех часов ждали бойцов, которые сдерживали немцев, и, когда они пришли, стали поспешно садиться в вагоны, забирая с собой раненных и убитых, чтобы похоронить последних где-нибудь на остановке.