Детские страхи пожилого юноши

Вот как раз в один такой магазин мама Никиты и направилась – обои в СССР были жутким дефицитом. Вернее, обои-то были, даже много обоев, просто завались! Но такие простенькие, картонно-туалетные, с мрачненькой расцветкой а-ля «наш барак». А вот импортные обои были другими – веселые, прочные, красивые, как западный образ жизни, манящие и притягательные. На такие обои хотелось молится, а не клеить их на стены. Или клеить и молиться. И плакать, плакать, плакать… А высшим шиком было достать моющиеся обои! Чтобы их клеить на кухню. И потом раз в неделю – ррраз тряпочкой – и снова чистые стены. Не залапанные грязными ладошками непослушных детей. Вот только именно такие обои в основном производили финны, то есть – капиталисты, и уже у них эти обои покупали поляки или чехи. И продавали, как сейчас говорят, с накруткой. Такие обои еще надо было поискать. Потому что даже в Москве найти их было непросто.

Пока мама бегала по столице в поисках обоев, шмоток, апельсин, Никита совершал экскурсии по Москве. Жили они с мамой в гостинице «Архангельск» где-то на окраине Москвы. Но поскольку метро было рядом, то проблема ориентирования на местности особо остро не стояла – в метро висели схемы проезда, и надо было только запомнить, какая ближайшая станция рядом с гостиницей. Поэтому районы, где рядом была станция метро – это все был центр.

Центр столицы неприятно поразил днепропетровского мальчика. Советская пропаганда – книги, фильмы, передачи по телевизору – приучили его к тому, что Москва была скорее символом, нежели реальным городом. Это как книжный герой или того лучше – героиня! Она – девушка мечты, богиня и все такое. Идеал красоты, ума и многого всего. А в реальной жизни твой земной идеал – обыкновенный человек со всеми сопутствующими: психологией, морфологией, физиологией. То есть, идеал нервничает, кушает, и, пардон, ходит в туалет. И делает еще куда более прозаические и порой не очень красивые вещи.

Так и Москва: Никита ожидал, что Красная площадь – это чуть ли не святое место, что там, возле Мавзолея просто святая земля. А напротив Мавзолея располагался ГУМ – огромный универмаг, эдакий сарай, под которым прямо рядышком стояли полные урны мусора, а немного дальше в подземных переходах этот самый мусор валялся прямо под ногами. И его никто не убирал!

И вообще, Москва – в отличие от родного Днепропетровска – оказалась удивительно грязным и неопрятным городом. Да и москвичи удивили академическим хамством: постоянно толкались, наступали на ноги и не извинялись. И, как апофеоз всему – возле гостиницы Никиту чуть было не ограбила местная босота.

Конечно, серьезного ограбления не получилось – так, попытка проверить «турыста». Дело в том, что Никита везде ходил с фотоаппаратом, как заправский турист. И хоть «Смена-8М» – первый фотик мальчика, подаренный ему на день рождения – был вовсе не пределом технического прогресса того времени, все равно у него была какая-то цена. И значит он представлял какую-то ценность. Это и стало поводом для уличных «разборок».

Малолетних москвичей было трое. С чего началось знакомство – Никита даже не понял. Но уже после второй фразы цепкие руки одного из пацанов уже тянулись к его фотоаппарату. И мало-помалу разговор сводился к тому, что Никите обязательно надо дать его посмотреть незнакомцам.

Вот здесь страх снова посетил его душу – страх незнакомый, но такой же липкий и противный, как предыдущие. С одной стороны, рядом была гостиница, да и взрослых можно было позвать на помощь. А с другой – звать на помощь или убегать было как-то не совсем прилично, некрасиво. И Никита, медленно отходя на запасной рубеж в сторону спасительной гостиницы, вяло отмахивался от назойливых просьб новоявленных фотолюбителей. В конце концов он стал давить на идеологические моменты:

– Ребята, не позорьте Москву!

Те опешили, один из малолетних гопников даже рот раскрыл от удивления:

– А при чем здесь Москва?

Но Никита не стал развивать мысль, тем более что цепкие руки освободили ремешок его «Смены». Поэтому мальчик повернулся к опешившим москвичам спиной и гордо зашел в гостиницу. Был еще соблазн показать своим визави какой-то неприличный знак, например, кукиш, но благоразумие взяло верх.

И все же этот новый страх – страх перед враждебным, незнакомым, тупым насилием Никита запомнил на всю жизнь. И еще один урок он усвоил намертво – в любой ситуации, если она не развивается стремительно и есть время, можно воздействовать на окружающих словами. Тем самым, не доводить любой конфликт до его кульминации.

Это правило впоследствии не раз выручало Никиту в критические моменты.

Мама Никиты справилась с покупкой обоев прекрасно – домой днепропетровские покупатели уезжали, полностью затоваренные прекрасными финскими обоями и авоськами, полными марокканскими апельсинами. И когда на следующий день после приезда домой Никита пошел в школу, а на перемене вытащил оранжевый апельсин, весь класс как-то по-другому посмотрел на него.

А вскоре произошло еще одно событие, после которого статус Никиты изменился.