Детство

— Чево, малой? — Спросила меня какая-то баба, закутанная в несколько платков, жующая с такой же закутанной товаркой сайки с изюмом.

— А? Так, мысли вслух.

— Молча мысли, неча людей путать!

На Хитровке Пономарёнка знают, как моего дружка. Могут и тово, наведаться, если заподозрят. Значит… тьфу ты! К учителкам идти, как ни крути! Тягостно как-то с ними общаться наново будет, но а куда? Про них ни хитрованцы, ни бутовские, ни дачники — никто не знает!

Съел вот, но не наелся ещё. Оголодал после плясок ночных, и вот высматриваю, как шакал голодный, што бы ещё взять?

А, нет! К учителкам если, да с таким делом, то и за стол усадить могут! Так што взял сладких пирожков с изюмом, творогом и вареньем, да побольше! Небось от сладкого-то не откажутся, будь даже хоть сто раз мадамы!

— Егорка? — Удивилася учительша, открыв дверь, — Да-да, Кузьма, ждали! Всё в порядке.

Дворник козырнул и тяжело затопал вниз.

— Проходи, Егор, — Засуетилась Юлия Алексеевна, — Стёпушка! Смотри, кто к нам пришёл!

Из спаленки выплыла Степанида Фёдоровная, теплая и немного ещё сонная, одетая по-домашнему.

— Здравствуй, Егорушка! — Искренне улыбнулась она, — Раздевайся.

— Ага, — Я скинул шубейку и вспомнил про пирожки, — Ето к завтраку!

— Спасибо! Очень кстати, мы ещё не завтракали, — Юлия Алексеевна, не чинясь, взяла увесистый бумажный свёрток и унесла на кухню, — сейчас самовар поставлю!

Сели по-господски, за столом с белой льняной скатёркой, накрахмаленной до хруста. Ну да я не плошаю — не горбюсь, нос за столом не прочищаю и сижу с прямой спиной, не хлюпая чаем и не чавкая. Соседи мои по флигелю мал-мала подучили.

— Филипповские, — Юлия Алексеевна довольно зажмурилась, прикусив пирожок, — давненько мы туда не заходили!

— Мы можем тебе чем-либо помочь? — Без обиняков спросила Степанида Фёдоровна, на што Юлия Алексеевна обожгла подругу взглядом.

— Помочь? — Чинно делаю глоток самонастоящего чай, не спитово! — Можете.

Лицо Степаниды стало таким, што… ну вот не знаю! Показалось на миг, што ето не взрослая и уже не шибко молодая женщина, а девчонка, которая покажет сейчас язык подружке! Выиграла спор дурацкий, и щаз как задразница!

— Деньги у меня лишние образовались, — Говорю, как и не заметил, и от сайки кусаю. Степанида чуть чаем не поперхнулась и глаза такие стали большие, што в голову стукнуло «Какающий котёнок». Вот ей-ей, мало што не стебельках!

— Егор, я надеюсь… — Строго начала Юлия Алексеевна.

— Не криминал, — И глоточек чаю.

— Ты всё-таки решил согласиться на наше предложение? — А в голосе такое што-то, што вот прям не знаю, как и назвать.

— Нет. Те деньги давно потрачены, — Лёгкий вздох учительши, и ничево она вроде не сказала, даже в лице не переменилась, а такая укоризна, так стыдно стало! — Не на дурость!

Приподнятая бровь…

— Человека выкупил, — Юлия Алексеевна спешно поставила чашку на блюдце и с силой вцепилась задрожавшими руками в стол, — не спрашивайте больше!

Не рассказывать же вот так прямо, на што потратил?! А так да, выкупил — себя, самово близково человека, как ни крути. У Судьбы, у Жизни, как угодно сказать можно.

— Почти все на то и ушли. Ну и на оставшиеся купил себе место в ночлежке до лета, да питание трёхразовое. Вы не думайте! С образованными людьми живу! Они, конечно, те ещё пропойцы и отребье, но всё ж отребье образованное!

Рассказываю о житье-бытье, стараясь вспоминать самые смешные моменты. Как Максим Сергеевич в карты с Иванами играл, симпосиум етот феминистический, крыску прирученную, што изо рта кусочки хлеба вытаскивает. А они, учительши, што-то не смеются, бледные сидят.

— Егор, — Начала было Юлия Алексеевна, и я вот прямо почувствовал — скажет опять што-то не то, и уйти мне придётся.

— Ето моя жизнь, — Ставлю чашку на блюдце и в глаза, жёстко так смотрю, — правильная или нет, но моя.

— Хорошо, — Грустно согласилась учительша, и мне тоже почему-то стало грустно. Вот прям как-то так, будто мимо щастья прошёл!

— Читаю много, учусь всякому, — Хочется почему-то оправдаться.

— Чему ты там на Хитровке научишься? — Грустно так сказала Степанида, подперев простонародно голову рукой и облокотившись о стол, — Учиться тебе надо! Настоящим образом, а не у вконец опустившихся людей. Церковная школа, а может быть, и прогимназия! Вот захочешь ты устроиться на службу, и спросят тебя, что ты оканчивал?

— Библиотеку!

Юлия Алексеевна раскашлялась, будто пытаясь скрыть смех. И глазами так на подругу, будто язык показать хочет. Дразница!

— Ну а што? — Лупаю на них глазами, — Я много читаю! Не только про сыщиков и про путешествия, но и арифметику всякую с географиями!

Переглядываются…

— Можно мы тебя чуть-чуть, — Степанида Фёдоровна выставляет вперёд щепоть и слегка раздвигает пальцы, — проэкзаменуем?

Екзаменовали меня больше часа, и вспотел я от етого сильней, чем во время пляски в ресторане. Вот ей-ей, вытащили всё, што знал!

— За год? — Юлия Алексеевна задумчива.

— С весны, — Поправляю её, — тогда читать научился.

— Нашим бы ученицам такое усердие, — Вздыхают, переглядываясь.