Детство комика. Хочу домой!

В позапрошлом семестре все должны были вышить что-нибудь крестиком. Даниель по каким-то причинам начал вышивать букет, который, как оказалось, был самым большим узором в книге по вышиванию. И он из вечера в вечер сидел перед телевизором и вышивал, и вышивал, и раскаивался, и проклинал самого себя.

На Рождество он получил в подарок от Рут «Большую книгу по вышиванию».

Учительница по рукоделию хочет быть другом детей. Она сшила себе маленькую попсовую сумочку, которую всюду таскает с собой. Дети за глаза смеются над ее дурацкой сумочкой.

Однажды она достала из нее блеск для губ.

— Кажется, с ароматом яблока, — сказала она и робко улыбнулась.

Тина заметила, что ей, наверное, очень подошла бы синяя тушь, ведь у нее такие длинные ресницы.

— Ага, наверное… Вы так думаете?.. — счастливо повторяет учительница и, достав из сумочки маленькое зеркальце, смотрится в него.

У нее почти нет ресниц.

Дети зовут ее ящерицей, но она об этом не знает.

А может, и знает.

53

Ракель день за днем сидит на диване и лепит глиняных человечков. Она и не знает толком, зачем она их делает. Они уродливы. Ей некому их подарить.

Если она упадет в пропасть, ей не за что будет ухватиться, и ей хочется упасть. Может, поэтому она и корпит с идиотским упрямством над этими уродцами. Когда готов очередной, она ставит его среди прочих в кухонный шкаф для просушки.)

Мучительнее всего, что Вернер даже не гордился ее любовью. А следовало бы.

Ему следовало бы гордиться тем, что она его любила.

54

Рикард прочитал книгу о гипнотизерах. Теперь он гипнотизирует Даниеля.

— Восемнадцать, девятнадцать, двадцать! Твое тело тяжелеет, тонет. Твои веки тяжелеют, ты спишь. Спи-и-ишь.

Даниель старательно пытается заснуть. Если очень глубоко дышать, то начинает кружиться голова. У него кружится голова, тело расслаблено и безвольно.

— Слышишь меня? — спрашивает Рикард.

— Да-а-а, — отвечает Даниель голосом призрака.

— Хорошо, повторяй за мной: «Я пришел с небес».

— Я пришел с небес, — бубнит Даниель.

— Я летел через космос, — продолжает Рикард.

Уголки губ Даниеля начинают подрагивать.

— Я летел через космос, — бормочет он.

— Знаешь, зачем я здесь? — возбужденно кричит Рикард.

Даниель чувствует, как в животе бурлит от смеха.

— Знаешь, зачем я здесь? — повторяет он.

— Нет, — кричит Рикард, — этого ты не должен был повторять! Это вопрос.

Даниель заливается смехом. Рикард раздражается.

— Ты загипнотизирован! Ты все испортил. Теперь мы никогда не узнаем, что там, наверху.

— Прости, — шепчет Даниель, — но у меня не получилось заснуть — было так интересно.

— Ай, ладно, — говорит Рикард, — пошли на улицу, посмотрим, есть на небе кто-нибудь.

Они одеваются и выходят. Холодно. Дыхание клубится паром. Они смотрят в небо.

— А призраки какие? — спрашивает Даниель.

— Разные, — уверенно отвечает Рикард, — но чаще всего как движущиеся звезды. Повторяй за мной.

Рикард поднимает руки над головой.

— Чем это вы там занимаетесь? — кричит Ракель из окна гостиной.

— Мы поднимаем руки и посылаем привет космосу, — вопит Рикард в ответ.

— Передайте и от меня привет! — кричит Ракель, потом на ее месте появляется Рут.

— У Даниеля нет рукавиц! — И она захлопывает окно.

55

Рут смотрит на этих богов в метро. Один пытается спать, другой жует жвачку, третий читает книгу размером с кирпич и весом с перышко.

Миссия выполнима: они уже заполнили Землю. И теперь ждут этого, сами толком не зная чего.

Не зная, что им делать.

Они — боги, утратившие память. Взгляд где-то далеко, будто они что-то высматривают. Что-то жутко важное. То, что, как они надеются, должно вдруг нарисоваться перед их глазами.

Рут приходит домой, стаскивает с себя сапоги, вешает пальто и идет на кухню, чтобы приготовить обед. Ракель сидит в гостиной, решает кроссворд и курит, роняя пепел на пол. Даниель сидит рядом с ней на диване и читает комиксы. Рут говорит, что еда готова. Шарлотты нет дома. Она вообще теперь редко бывает дома. Эдмунд в Мальме на трехдневной конференции. Рут и Ракель больше не разговаривают друг с другом. А Даниель и так никогда ничего не говорит. Они едят в тишине, смотрят каждый в свою сторону. Ракель в газету, Даниель изучает упаковку молока, Рут устало смотрит прямо перед собой.

После того как они поели, Рут принимается мыть посуду. Ракель возвращается в гостиную к своему кроссворду. Даниель за ней.

— «Горячая кровь», четыре буквы, — вслух говорит Ракель самой себе.

— Война, — говорит Даниель и ежится.

«Араб», — пишет Ракель.

— Да-да, вот именно! — восклицает Даниель. — Надо внести «разгадывать кроссворды» в список дел, которые я не умею.

— Если бы я начала составлять такой список, то он получился бы длиннющим, — вздыхает Ракель.

— Составлять списки — очень важно, — объясняет Даниель, — можно составить списки чего угодно.

— Покажешь какой-нибудь? — просит Ракель, откладывая кроссворд.

Даниель исчезает в своей комнате и возвращается с блокнотом.

— Самая гадкая школьная еда, — читает Ракель. — 1. Лапскойс[71]. (Даниель делает гримасу.) 2. Печенка. (Даниель корчит гримасу еще страшнее.) 3. Школьная картошка. (Даниель сморщивает лицо до неузнаваемости.)