Детство в девяностых (СИ)

Родители же её ничего этого не знали и не замечали. Мама работала, приходила домой поздно, уставшая, голодная и злая. Папа, как обычно, все вечера напролёт проводил перед телевизором. Он щёлкал пультом с канала на канал, смотрел один боевик за другим. На экране мелькали то роботы, то полицейские, то отрезанные головы, то помидоры-убийцы… И всё время стрельба да пальба. Или резал уши бездарный одноголосый перевод:

— Курица. Яйцо. Эксперимент не удался.

Даша не любила ни американских триллеров, ни боевиков. Она искренне не понимала, зачем папа смотрит каждый вечер всю эту муть. Не понимала этого и Галина; один вид мужа в майке, сидящего в кресле с газетой телепрограмм в одной руке и с пультом в другой, доводил её почему-то до бешенства.

— Опять в ящик пялишься?! — то и дело визжала она, — Как можно быть таким пассивным?! У всех мужики как мужики, а этот!.. Вон, Старцев — и машину купил, и Татьяна у него вся в заграничные шмотки упакована! А ты!.. Пентюх ты и есть пентюх!

Юрий угрюмо молчал, уткнувшись в газету.

— Толик, сосед-то, уже вторую машину купил! — продолжала она визжать, — Кухонный гарнитур поставили! Людка, сестра, дома за мужем сидит, не работает! А я вкалываю как проклятая с таким мужиком пропащим, лентяем!..

— Ну, не вкалывай, — пробормотал Юрий себе под нос, — Кто тебя заставляет…

— Ага, «не вкалывай»! Да я, ежли вкалывать не буду, мы все тут с голоду опухнем! По миру пойдём!!! И так уже люди на нас косо смотрят — опустились, нищие! Сорок лет обоим, а даже на машину не накопили!..

— Далась тебе эта машина…

— Да, далась! Далась, если хочешь знать! Мне сорок лет, я жить хочу — жить, а не прозябать!!! — Галина гневно сверкнула глазами, — А что я с тобой видела-то? Что?! Конуру эту двухкомнатную? Да я сама же на неё, вот этим вот горбом, заработала, пока ты у себя в проектном институте штаны протирал!!!

Даша всё чаще стала пропадать на улице, чтобы не слышать всего этого. В дни, когда не было музыкалки, она торчала допоздна у Юльки Ивченко, или каталась с горки у школы с ребятами. Помимо Юльки, она также подружилась с одним мальчишкой из класса, Стасом Хандрымайловым. У Стаса был свой снегокат, и он иногда давал прокатиться на нём Даше и Юльке.

Нередко по выходным он звонил Даше, звал с собой гулять. Она не возражала: только рада была убраться лишний раз из дома, от родителей с их вечным плохим настроением и претензиями друг к другу.

Глава 40

— Школу заминировали!..

Шестой «Г» писал контрольную по математике, когда из коридора раздался этот крик.

— Тревога! Всех эвакуировать!

Ребята беспорядочно повскакали со своих мест, покидали в портфели учебники, тетрадки, пеналы. Учительница в панике стала строить всех по парам, пересчитывать.

— Свиридов! Где Свиридов? Свиридов!!! — визжала учительница, словно её режут.

По выходе на улицу в лицо пахнул морозный воздух и ослепительно-белый снег с непривычки резал глаза. Несмотря на панику среди учителей, милиционеров и собак, оцепивших здание школы, и такую, казалось бы, смертельную опасность для всех — ученикам было весело. Скучная контроша была сорвана, вместо нудных уроков в душном классе, их выпустили на свободу, можно играть в снежки, кататься с горки… А там — кто знает? — может, их и по домам распустят… Вот было бы здорово!

Недалеко от школы было болото, а за болотом стояла сгоревшая деревянная баня. Ребята частенько наведывались туда за обломками фанеры и картонками, чтобы кататься на них с ледяных горок. Даша с Юлькой, воспользовавшись ситуацией, тоже отправились туда.

В руинах сгоревшей бани было что-то жуткое и таинственное. Среди одноклассников про эту баню ходили легенды, что её подожгли с целью убить троих мужиков, что находились внутри. Их сожгли заживо и не отпевали; и теперь, по слухам, духи этих погибших — трое привидений в белых саванах — бродят среди обуглившихся руин бани по ночам.

Подобные истории, рассказанные шёпотом где-нибудь в уголке неосвещённого школьного коридора зимним вечером на продлёнке, или утром, пока не рассвело — когда в изрисованном морозными узорами окне чернела, пугая, темнота — навевали священный ужас, но в солнечный день, когда горка возле школы наполнялась звонкими голосами румяной с мороза ребятни, страх сгоревшей бани рассеивался как дым. Ребята бесстрашно ходили туда, лазали среди обломков, находя для себя в этом ещё одно из любимейших наслаждений детства.

Когда Даша и Юлька, выбрав себе по фанере, собирались покинуть сожжённое здание, их внимание привлекли знакомые голоса мальчишек из-за перегородки. Девочки узнали эти голоса: это были мальчишки с их класса, Козлов и Хандрымайлов.

— Как ты думаешь, разминировали уже? — спросил у Козлова Хандрымайлов.

— Да нету там никакой бомбы, хы-хы!

Хандрымайлов оторопел.

— Как это нет? Ты откуда знаешь?

— Да это же я в ментуру позвонил на перемене… Из автомата. Контрошу надо было сорвать? Ну, и вот…

Девочки аж присели на корточки, затаив дыхание.

— А ты не боишься, что тебя вычислят?

— Кто? Ментура? Хы-хы, как они меня вычислят? Об этом только ты и я знаем… Ты же меня не сдашь?