Детство в европейских автобиографиях: от Античности до Нового времени. Антология

В этой связи мне хотелось бы рассказать еще об одном приключении, случившемся со мною в театре, правда, несколько позднее. Как‐то раз я и один из моих приятелей, спокойно сидя в креслах, с удовольствием смотрели, как хорошенький мальчик, надо думать – наш ровесник, сын приезжего французского танцора, ловко и мило исполняет сольный танец. Как тогда полагалось танцору, он был одет в узкий камзольчик из красного шелка, переходивший в короткую, до колен, словно фартук у скороходов, юбочку на фижмах. Вместе со всей публикой мы аплодировали юному артисту, как вдруг мне на ум, сам не знаю почему, пришла глубокомысленная сентенция. Я сказал своему спутнику: как красиво одет этот мальчик и как уверенно он себя держит, а ночью, кто знает, может, спит в рваной рубашонке. Все уже поднялись с мест, но в толпе мы не могли пробраться вперед. Женщина, сидевшая в соседнем кресле и теперь снова очутившаяся рядом со мной, оказалась матерью юного актера; она слышала мое замечание и разобиделась. На беду, она довольно знала по‐немецки, чтобы понять мои слова да еще меня выбранить. Кто я такой, взбеленилась она, чтобы сомневаться в добропорядочности и благосостоянии семейства этого молодого человека. Чем он, спрашивается, хуже меня! Напротив, его талант в будущем сулит ему счастье, о котором мне и мечтать не пристало. Выговаривала она мне в толпе зрителей, и близстоящие стали с удивлением на меня озираться: что‐де я там такое набедокурил? Поскольку я не мог ни попросить у нее прощенья, ни отойти от нее, я смешался и, воспользовавшись паузой в ее словоизвержении, проговорил, ровно ничего при этом не думая: «К чему этот шум? Сколько ни ликуешь, а смерти не минуешь». Когда я это сказал, она точно обомлела. Потом пристально на меня взглянула и ушла при первой же возможности. Я больше о своих словах не думал и вспомнил о них лишь некоторое время спустя, узнав, что мальчик не только больше не выступает, но лежит тяжело больной. Остался ли он в живых, я не знаю…

Льюк Хэнсэрд (1752–1828)

Приведенные здесь воспоминания о детстве Льюка Хэнсэрда взяты из его автобиографии, труд над которой печатник Палаты Общин завершил в сентябре 1817 г. Льюк Хэнсэрд являлся печатником Парламента с 1774 г. Должность эта была очень значима и престижна в то время – период XVIII в. в Англии отмечен усилением парламентской борьбы, кипучей политической деятельностью, ведь с 1689 г. (с принятием акта о престолонаследии Вильгельмом Оранским) английскому Парламенту было передано направление всей национальной политики. В компетенцию печатника Парламента входил достаточно большой круг обязанностей: Хэнсэрд должен был освещать всю деятельность Палаты Общин (кроме голосований и вопросов, касающихся повестки дня, – за это уже был ответственен другой печатник, Джон Николс), кроме того, в обязанности Льюка Хэнсэрда входила работа со многими парламентскими департаментами, а также с большим числом частных парламентских агентов. Также, в распоряжении печатника Палаты Общин находился весь комплекс сессионных бумаг и их запасных копий для членов Парламента, до создания библиотеки Парламента печатник Палаты Общин выполнял работу библиотекаря. Более того, Льюк Хэнсэрд следил за оплатой складов, где размещалась бумага, нужная для парламентской печати. «Ежедневные записи решений Палаты Общин», которые издавал Льюк Хэнсэрд, сейчас «сравнительно редко используются за кругом парламентских чиновников, для которых они являются настольной книгой, содержащей в себе процедурные и исторические прецеденты». Авторитет Льюка Хэнсэрда был довольно высок, его очень ценили в правительственных кругах. Компаньонами в свое дело Хэнсэрд взял в 1807 г. младших сыновей, Джеймса (1781–1849) и Льюка Грейвза (1777–1851). Старший его сын, Томас Хэнсэрд (1776–1833), не был компаньоном в отцовском предприятии, а сам печатал «Дебаты Парламента», которые хотя теперь и более популярны среди широкой публики, чем издание Льюка Хэнсэрда, но известности и авторитета отца Томас Хэнсэрд не приобрел. Кроме сыновей у печатника Палаты Общин были еще две дочери, о которых нам мало что известно.