Deus ex machina

Более того, точность каждой остановки превзошла даже ювелирность огранки камней из стен Серой Крепости. Более того, теперь его клинок стал везде опережать Холодную Бронзу, стал как бы издеваться над потугами раритета настичь современность (сам «современностью не являясь» и пребывая вовне), над попытками догнать и достать, переступив через несуществующее «сейчас»; Почти одной кистью (то есть не направляя в нее волю), Эктиарн вращал клинок, защищаясь и нападая: полоснув здесь, лезвие Эктиарна тотчас протыкало осенние цвета камзола Серой Крепости уже совсем в другом месте.

Появились первые результаты. Осень повисла на теле Лиэслиа, как ей и надлежало, клочьями – как бы предваряя свою зиму. Внешне это выглядело так, будто удары Эктиарна стали преследовать целью не поражение противника, а его изменение – начиная с его одеяния! Внешне это выглядело так и выразилось в том, что удары Эктиарна стали менее сильными, но более скорыми, экономными, с плотным, прилипающим сцеплением лезвий при соприкосновении: людьми мы фехтуем или лезвиями, железо они или бронза – не все ли одно? Благодаря им мы выходим в мир.

Бой (как и затягивающие вглубь кружения Мальстрема), меж тем, продолжился и даже продолжался за свои пределы – но по сути был уже завершен! Эктиарн несколькими выпадами вынудил (то ли уговорил, то ли позволил) Лиэслиа попасть в скрытую (как женщина, что притворно отталкивает) западню, потом вдруг захватил левой кистью его неосторожно приблизившийся клинок из Холодной Бронзы и ничуть при этом не поранился, и вырвал его (а точнее, получил почтительнейше с рук на руки), и отшвырнул в самый дальний угол тренировочной залы, и Холодная Бронза, соприкасаясь с каменистыми планетоидами пола, лязгнула и зазвучала:

– Ну вот и все!

Лиэслиа (в одной из реальностей уже победивший на песке из этих самых планетоидов) улыбнулся:

– Я все понял, учитель (произнося это слово, он заранее дезавуировал сказанное), но и ты должен понять, – говорил он своей улыбкой, и еще он говорил, что есть должное, есть мы, есть невозможность не сгорать в огне Холодного Железа, но – невозможно сгореть…

… Ладонь Лиэслиа (освобожденная Эктиарном от клинка), не осталась пуста. Ее пальцы шевельнулись, якобы послушны якобы его воле, но – сами по себе, но – не каждый сам по себе, и произвели на свет заклинание: тонкие нити света ничуть не промедлили и пришли из НИОТКУДА и ОТОВСЮДУ к кончиками его пальцев, а вслед за ними пришел свет Стенающей Звезды, и из его холодной дороги сам собой соткался другой клинок, который ничуть не противоречил воспоминаниям о предыдущем (что отшвырнули в угол) клинке…

– Ты должен понять, учитель, почему в учебном бою мы не обозначаем убийства.

– Потому что перворожденные не могут биться ни на чьей стороне, – ответил ему Эктиарн, а потом позволил ученику продолжать:

– Да, то есть – могут биться со всеми, то есть – могут разбиться об это «все», – ответил Лиэслиа, а потом позволил Эктиарну продолжить:

– Победители в этом мире могут показаться лишенными смысла, настолько они взаимозаменяемы. Поэтому мы не обозначаем убийства.

Разумеется, Эктиарн так не сказал, и не благодаря «позволению» Лиэслиа, но – для них обоих, обладающих бессмертием и включенных в реальность эльфов бессмысленны и смерть, и посмертие, но – душа для них не бессмысленна; когда мы говорим о взаимной заменяемости людей, мы не говорим о взаимозаменяемости душ! Просто если не ты сделаешь то, чему произойти должно, то это свершение взвалит на себя кто-нибудь другой, причем совершенно неслучайный «другой» – если не ты (мог бы сказать Моисей) раздвигаешь море, делая из него берега, то его раздвинет другой (или ставший еще более другим) Моисей.

– Мы не обозначили убийства – во имя чести! Ведь ее нельзя обозначить, – так и только так обучали юных эльфов, которые не нуждаются ни в юности, ни в обучении, скорее, обучение и юность нуждались в них.

– Кто такая Ночная Всадница?

– Ведьма, если ты о человеке и женщине. Существо, не готовое стать богом или богиней, но – готовое в него или в нее перекинуться.

Так мог бы спросить Лиэслиа, но не спросил. Так мог бы ответить Эктиарн, но не ответил. Ведь на заданное необходимо отвечать недостаточно. Иначе камни (что во главах углов) перестанут быть душами без очертаний, и ответы на вопросы перестанут быть должными.

– Откуда ты узнал о Ночных Всадницах?

– Во время боя мне был голос. – сказал Лиэслиа. – Разумеется, он был некасаем. Но когда я брал Стенающую звезду, мне пришлось взять и его.

Эктиарн промолчал.

– Это произошло легко и спокойно, – сказал Лиэслиа.

Эльфы бережно и уважительно вложили в ножны клинки, прицепили их к поясам и собирались покинуть тренировочную залу, где обоим было легко и спокойно, и когда эльфы ступили за порог, легкость и спокойствие вослед им воскликнули:

– А у нас все по прежнему!