Дева, Дракон и другие диковинки

Перекупщика Хос Онеориос нашел на городской ярмарке. Разговор получился не сразу. Перекупщик прикидывался скромным торговцем домашними пирожками и вовсю отрицал, что перепродает сабли. Но где ему было противостоять красноречию боевого генерала и его кулакам! Закипая от ярости, помноженной на голод и усталость, Хос Онериос зашагал на окраину города, где жил настоящий мастер.

Дубок ютился в грязной хижине за городской стеной, и его кровать от кузнечного горна отделяла лишь замызганная занавеска. Здесь работа шла – теплились угли, пахло каленым железом.

С замиранием сердца Хос вытащил обломок сабли.

– Моя работа, – кивнул Дубок. – Хорошо идут.

Хос Онериос с облегчением выдохнул.

– Сделаешь мне такую? Хорошо заплачу.

Дубок кивнул.

– Можно сделать. Хотя…

Он покачал головой и вернул Хосу обломок сабли.

– Точно такую не сделаю. Это не я ковал, а мой подмастерье.

– Так пусть он сделает! – рявкнул Хос Онериос.

– Нельзя, – почесал в затылке Дубок. – Я его выгнал. Две только сабли и выковал. Коваль из него никудышный был, и на вид не из наших. Высокий, тощий, одни кости. Как только молотом ворочал. И глаза горят страшно, черные такие. Нелюдские глаза. Я его и выгнал.

– За глаза? – нахмурился Хос.

– Неужто не смекаете, господин? Не за глаза, а за ворожбу. – Дубок перешел на шепот. – Где это видано, чтобы оружие заколдовывать?

Хос Онериос медленно провел пальцем по обломку. Сталь потеплела, отвечая на прикосновение. Так вот в чем дело. В колдовстве.

– В житейских делах это куда ни шло, – бубнил Дубок. – Приворот сделать или еще что, а сабли не тронь! Обернется против тебя в бою, пропадешь! Я потому его взашей прогнал, негоже в нашем деле…

Смутно подумалось Хосу Онериос про невежество, недостаток образования и отсутствие коммерческого чутья, но впадать в философию было не в его привычках, да и не с руки. Однако что-то не давало ему покоя…

– Две, говоришь, сабли было, – вспомнил Хос. – Не знаешь, кому вторая досталась?

Дубок призадумался.

– Проезжал тут один. От горшка два вершка, а туда же, воюет. Только и болтал о том, что пока капрал, но до генерала обязательно дослужится.

С такой саблей дослужится, мрачно подумал Хос Онериос.

– Только ничего у него с генеральством не вышло, – хихикнул Дубок. – Говорю же, до добра заколдованная сабля не доведет. Года не прошло, как помер. У нас тут в городе. Хоронили пышно, и вдова так убивалась, так убивалась…

Хос Онериос застыл.

– Не помнишь, что за вдова? Пухлая, постоялый двор содержит?

– Я на чужих вдов не заглядываюсь, – с достоинством ответил Дубок. – Постоялый двор у самых ворот. Не промахнетесь. А если насчет сабельки, я сам сделаю, не хуже…

Но Хос не слушал. Он бежал к трактиру, не чуя ног. Как там сказала служанка? Замухрышка капрал…

С боевым кличем влетел генерал Хос в трактир, сорвал первую саблю со стены, рубанул ею воздух. Пусто. Лишь хозяйка покрывшись ямочками и улыбками зашептала:

– Вы такой страстный…

Вторую саблю Хос снимал трясущимися руками. Она – не она, она – не она… Она! Сталь привычно затеплилась, а рукоятка слилась с пальцами, призывая к бою.

– Вы мне с первого взгляда понравились, генерал… Такие мужчины редкость…

– Сколько? – Хос Онериос взмахнул саблей перед носом влюбчивой вдовушки, и она с визгом отпрянула. – За саблю?

– Бесплатно. Вместе со мной.

Такие условия Хоса не устроили. Торговались они недолго, но яростно, и в конце каждый остался в приятном убеждении, что обманул другого. Вдовушка получила великолепного белого коня, годного разве что для украшения конюшни, а генерал Хос завладел вожделенной саблей и пешком отправился на границу с Гентурией, где по слухам затевалась новая заварушка.

8. «Кое-что о любви»

Шарлатанством в наши дни много не заработаешь. Всем подавай настоящее волшебство. Фокусы с исчезающими монетками, равно как с летающими картами, прыгающими шарами и когтями дракона больше не вызывают восторженных вздохов и желания подать бедному кудеснику на пропитание. Нет, куда там. За фокусами теперь идут в цирк, где отваливают золото за банальную иллюзию, в то время как от уличного мага требуют за грош настоящих чудес.

А магу тоже хочется кушать.

Худой согбенный мужчина в черном плаще понуро распихивал по карманам мелочевку, которая лежала перед ним на лотке бродячего торговца. Еще один бесплодный день на кирионской ярмарке. Два раза у него хотели купить смертельный сильнодействующий яд, один раз – оборотное зелье. Малолетние сорванцы потребовали, чтобы он взлетел на месте, а древняя старушка сунула ломоть хлеба и, шамкая, попросила воскресить ее горячо любимого мужа. Хлеб пришелся как нельзя кстати, и потому лишать старушку надежды было жаль. Он сослался на срок давности. Вот если бы муж умер вчера, тогда другое дело. Тогда пожалуйста. Раньше надо было обращаться, бабушка, тридцать пять лет – запредельный срок для приличного воскрешения.