Дева, Дракон и другие диковинки

Но дальше дело не шло, хотя она в три дня извела на него все запасы приворотного зелья, да и его самого личным вниманием не обделяла. Даже лошадку его, пегую и невзрачную клячу, холила и лелеяла как родную. В конюшне ей почетное место отвела, чем очень обидела красавца Снежка. Пришлось ему удвоить порцию его любимой воды пополам с пивом – чтобы не сердился и перестал лягать переборку. А кобылке зерно носила отборное, собственноручно гриву чесала. Но этой твари, как и ее хозяину, все было безразлично.

По первости госпожа Гортензия заподозрила девчонку, его спутницу. Хоть и неясно, чем такая бледная, тощая да молчаливая может завлечь мужчину, но факт оставался фактом: с тех пор, как они поселились в «Радужной бочке» и стали проводить вечера в общем зале, посетителей заметно прибавилось, причем из числа записных щеголей Кириона, обходивших обычно заведение госпожи Гортензии десятой дорогой. А теперь чуть только смеркается, глядишь, сидят, пиво цедят и томные взгляды кидают в угол, где расположился Бальсиор с компанией. Не на Бальсиора же они, в самом деле, ходили любоваться. Значит, за этой, за тощенькой таскаться начали. Раз им нравится, то и Бальсиор мог прельститься. Разберешь их разве, этих мужчин.

В сердце госпожи Гортензии ревность влюбленной женщины боролась с предприимчивостью довольной хозяйки. Золото у щеголей водилось, а так как между Бальсиором и светловолосой девицей, похоже, все-таки ничего не было, госпожа Гортензия позволила деловому чутью взять верх. Она сгребала золотые в ящик под стойкой, посылала нежные взгляды Бальсиору и тосковала.

Он в любой момент мог уехать неизвестно куда, она точно выяснила. Специально два дня ловила у конюшни их третьего спутника, того, что попроще и поуродливее, Дзуруба, растрачивала на него улыбки и выведывала планы. Как оказалось, они сами толком не знали, куда двигаться дальше, но двигаться им было нужно, причем чем скорее, тем лучше. Было ясно, что Дзуруб не в восторге ни от спешки, ни от путешествия и с радостью остался бы со своей кобылкой да хоть в Кирионе, но разве ей было дело до этого замызганного неуча и его лошади, которая только раздражала Снежка и занимала его место! Главное, что Бальсиор жаждал покинуть Кирион, и, как только они с белобрысой определят маршрут, умчится вдаль и ее сердце увезет.

Насчет Бальсиорова сердца госпожа Гортензия тоже попыталась выяснить, нет ли чего потаенного, но Дзуруб то ли не понял, о чем она, то ли слишком хорошо понял, но ничего путного не сообщил. Вроде была какая-то Марибела, но в далеком прошлом, и что-то там у них пошло прахом. Очень даже госпожа Гортензия обрадовалась этому праху. Соперницы нет. Теперь бы зелье посильнее, и можно шить свадебный наряд. У Теаны в портновской лавке отличная материя имеется, госпожа Гортензия давно на нее глаз положила. Еще бы с зельем кто помог.

Помогла госпожа Мауция, кто бы мог подумать. Чокнутая старушка, тридцать пять лет как мужа похоронила, а все болтает о том, что он скоро вернется. Но надо же, пригодилась – указала на самого настоящего колдуна, которому и воскрешение под силу, а уж приворотное зелье наверняка раз плюнуть. Тощий, страшный верзила, волосы черные, всклокоченные, одет грязно, но взгляд и точно колдовской. Такой поможет. Обязательно поможет.

Зелье не выходило. Оно послушно булькало в котле, пускало пузырьки и пахло приятно, но цвета было неправильного и консистенции не той. Он прыгал вокруг костра, шептал заклинания, рвал на себе волосы, и без того всклокоченные – ничего не помогало. Нет, зелье безусловно сработает и вызовет в сердце объекта некое трепыхание, которое люди несведущие и неопытные легко назовут любовью. Но для того, чтобы зажечь истинное, непоколебимое чувство, страсть, о которой складывают легенды и за которую платят солидные гонорары, нужно было другое зелье.

То, которое они творили вместе с Чакчей.

Он прокрался обратно в хижину. Там было тихо. Чакча дремал, только сочно-зеленые листочки вздрагивали в такт неслышному дыханию. Отодрать бы один, да деру. На зелье хватит и про запас останется. Но Чакча разобидится, вовек не успокоишь. Пусть лучше за работу не заплатят. Так или иначе все равно пропадать.

Шлеп.

Он вздрогнул. На деревянном столе возле горшка Чакчи лежал лепесток. Желтый, с прожилками. Он затаил дыхание. Цветочек то облетает. Растет. Он утер набежавшую от умиления слезу и дрожащими пальцами подхватил желтый лепесток. Как раз то, что надо для зелья. И никаких претензий к нему – сам упал…

Страшно было принимать колдуна в своей спальне, ох как страшно. А где еще? В городе опасно, в общем зале «Радужной Бочки» глупо, а пойти к нему за ворота и опасно, и глупо. Чтоб она переступила порог жилища колдуна? Да никогда в жизни. Поэтому пришлось в полночный час открывать тайную дверцу и кому… Ох драконьи потроха, чего не сделаешь ради любви.