Девальвация человечности

Гофман на его плечах по-прежнему оставалась с выключенным сознанием.

— Они перекроют дорогу, — прокричал Демьян.

— Не перекроют, — серьезно ответил явно запыхавшийся Люк.

Как только все трое забежали в шахту Люк остановился.

— Все, дальше без меня.

— В смысле? — спросил, задыхаясь, Демьян.

— Не глупи парень, не до геройства, — почему то, по-отцовски заговорил Мирон.

— Здесь моя ниточка обрывается, — сказал он и вытащил из-за пазухи гранату. — Она не исправна, так что как только я выдерну чеку, все рухнет. Бегите, как только они зайдут, я подорву шахту, и вас не найдут.

— Ты что это? Совсем что ли?

— А я не ищу у вас одобрения, Демьян, ты же умный, если они пойдут сюда с ищейками то найдут «Северное сияние» и разрушат, — слезы смочили его глаза. — Я не хочу умирать, черт, это правда. Но не могу позволить, чтобы все, что мы сделали, было напрасно, и эта тварь снова бы пропагандировала чушь. — Демьян и Мирон растерянно переглянулись. В душе они понимали целесообразность хода его мыслей, героизм и помешательство. — Прошу, бегите! — прокричал он, вложив в свой голос всю волю, страх и благородство, вложив любовь. — Мирон, — продолжал он в исступлении. — Тебя ждет Мария, — затем Люк перевел свой ласковый и испуганный взгляд на Демьяна. — Тебя ждет Ия, а меня, — глубокий вдох, затем медленный выдох через рот, губы трясутся. — В этой жизни меня более не ждет никто, но там, — он посмотрел на небо и улыбаясь продолжал монолог уже с большим умиротворением. — Ты знаешь Демьян, меня уже заждались, но не в этой реальности. Это мой выбор, прошу, не отговаривайте.

— Спасибо, — благодарно ответил Мирон, отбросив глупость притирания по этому вопросу, и протянул ему руку, а затем горячо обнял. — Видит Бог, я не забуду твоей доброты, — он пытался контролировать эмоции, но слезы хлынули и из его глаз.

Затем к нему подошел Демьян и крепко обнял.

— Беги, — тихо прошептал Люк.

— Спасибо, спасибо за жизнь! — ответил Демьян.

Он не знал, что еще можно сказать в такой ситуации, но для храброго героя этого было достаточно, потому что каждая буква слова была наполнена искренней благодарностью и любовью, любовью за которую все так отчаянно боролись.

Распрощавшись с друзьями, Люк подождал пока в шахту начнут заходить копы и выдернул чеку с последней мыслью — «Я сделал выбор, смерть за жизни. Это за тебя Генри». Раздался грохот, грохот перекрывший звуки самой природы, шумного ветра и раскатистой молнии. Словно Зевс, Перун и другие боги, стихли, отдавая дань герою, павшему за друзей. Мирон и Демьян тоже слышали грохот, но успели свернуть в туннель, где взрыв их почти не задел, адреналин давал энергию, и они все бежали и бежали, бежали в кромешной тьме, пока не увидели свет. Это был выход. Гофман пару раз пробуждалась и сразу же получала новую дозу хлороформа. Вскоре заметив тропу, ведущую к отелю, они бросились к ней, а зайдя вовнутрь, Мирон скинул Гофман с плеч как тяжелый груз и положил на диван.

В миг вниз спустились все. Ия и Мария крепко сжали в объятиях любимых мужчин, которые благодарили бога за возвращение домой, и целовали своих женщин. Клим с уважением пожал им руки, после чего крепко обнял, потому, как план удался, безумный риск оправдался. Игнат, выскочивший им на встречу, единственный заподозрил не ладное увидев в гостиной всего двух вернувшихся, но не решался разбивать магию теплоты, что излучали его сестры, наслаждаясь счастливой минутой возвращения своих мужчин. Когда эйфория спала, раздался страшный вопрос от Ии.

— А где остальные?

В ответ Мирон покачал головой, сказав взглядом больше, чем сказал бы язык.

— Как? — напряглась она. — Ренат, Люк, они что? — Демьян прижал ее к себе и начал гладить по голове.

— Я знаю родная, знаю.

— Нет, нет, этого не может быть, — отшатнулась она.

— Мне жаль Ия, — влез Мирон. — Мы попали в засаду, Рената задела пуля, он умер сразу же, а вот Люк, Люк, если бы не он, все бы мы, были сейчас под угрозой.