Девчата. Полное собрание сочинений

Миссия Решетникова в Тростникове была дипломатического характера. Он работал механиком Коровинской МТС, расположенной на левом берегу Волги, вдали от железной дороги. Раньше Решетников считал такое местоположение своей МТС очень выгодным. Добрую треть года, а в особенности во время осенней и весенней распутицы, к ним совсем не заглядывали уполномоченные и толкачи из области и министерства, пользы от которых, как известно, всегда бывает маловато, а беспокойства и ненужной трепки нервов – хоть отбавляй.

Зато при получении нового оборудования все выгоды перепадали тростниковцам. Железная дорога не брала грузов для коровинцев, и все машины для обоих предприятий поступали в адрес Тростниковской МТС и здесь уже делились между соседями.

В конце нынешней зимы обе МТС должны были получить много новых механизмов, и осторожный коровинский директор, опасаясь подвоха со стороны тростниковцев, загодя командировал Решетникова к соседям – защищать там интересы своей МТС.

– На их месте мы тоже лучшие машины себе оставляли бы, – сказал директор. – Известно: своя рубаха ближе к телу!

Целую неделю сидел Решетников в Тростникове, а ожидаемое оборудование все еще не поступало. Делать ему здесь было совершенно нечего, а дома он оставил уйму незавершенной работы: укомплектование тракторных бригад, завоз горючего на участок, строительство полевых вагончиков.

В командировках Решетников всегда старался держаться солиднее, чтобы не уронить авторитета своего предприятия, но сейчас чувствовал, что это ему плохо удается. Ему казалось, что тростниковцы перемигиваются за его спиной и смеются над бездельем горе-контролера. Особенно донимала коровинского представителя уборщица, большая любительница чистых полов. Каждый раз при появлении Решетникова в конторе уборщица хваталась за веник и начинала ожесточенно тереть пол у самых его ног, приговаривая сквозь зубы:

– Ходят тут всякие!..

Именно из-за этой чистюли Решетников и не поднялся сейчас в контору, а прошел во двор, где Гвоздев с дедом Филиппом тесали полозья для тракторных саней.

Гвоздев заведовал ремонтной мастерской, но потому ли, что мастерская и без него справлялась со своей работой, или просто не умел он подолгу сидеть на одном месте, – так или иначе, он совал нос во все дела МТС. Решетников предвидел, что рано или поздно ему придется столкнуться с расторопным Гвоздевым, и исподволь присматривался к нему, стараясь определить слабые места противника.

Широкие щепки густо покрывали снег возле непоседливого заведующего ремонтной мастерской. Отчаявшись угнаться за Гвоздевым, дед Филипп осторожно тюкал топориком, бормоча себе в бороду, что главное в полозьях – это качество.

– Дайте-ка я попробую! – неожиданно для самого себя сказал сторожу Решетников, на время позабыв о солидности, обязательной для механиков, контролирующих добросовестность соседних МТС.

Филипп заставил себя попросить и раз, и два, но в конце концов смилостивился и отдал топор. Решетников проворно скинул полушубок, неторопливо поплевал на руки. Гвоздев ревниво покосился на коровинского механика; щепки из-под его топора гуще прежнего замелькали в воздухе.

– Держись, тростниковские! – задорно крикнул Решетников, и топор в его руках засверкал на солнце сплошной серебряной дугой.

Дед Филипп, покуривая, стоял в сторонке и, делая вид, что осуществляет общее руководство, время от времени указывал пальцем Гвоздеву и Решетникову, где надо подровнять.

Нормировщица Оксана озабоченно пересекла двор, заглянула зачем-то в гараж и сейчас же повернула назад. Решетников обрадовался, что наконец-то Оксана видит его не бездельничающим, и удвоил старание. Он трудился не зря. Поравнявшись с полозьями, щеголеватые валенки словно споткнулись на гладком месте и остановились возле Гвоздева, старательно утаптывая площадку-пятачок в рыхлом февральском снегу.

«Что она здесь делает? – тревожно подумал Решетников. – Хронометрирует нашу работу или…» Оксана молча стояла посреди двора, теребила пуховый платочек, щепку за щепкой вдавливала носком валенка в снег и щурила свои косящие глаза на рыжеватое лучистое солнце. На ручные часики, блестевшие у нее на запястье, молодая нормировщица не смотрела, – видно, хронометраж велся по солнцу.

Решетников не поднимал головы от своего полоза, но твердо знал, что Оксана любуется его ловкой работой. Он так был в этом уверен, что даже ни разу не взглянул на девушку, чтобы не обидеть ее преждевременным торжеством. Ему казалось, что невесомый умный топор сам, без его ведома, на свой страх и риск вытесывает полоз.

– Гвоздев, миленький, не отставайте! – шепнула Оксана, и Решетников пенял, что опередил противника.