Девчонки на луне (ЛП)

Я попробовала посмотреть на улицу, чтобы не пришлось смотреть на отца, но из-за сгущающихся сумерек в окне отчётливо были видны лишь наши собственные отражения. И всё же, за отражениями я смогла разглядеть женщину со светлыми косичками, в чёрном платье, которая несла две набитые одеждой наволочки для подушек. Из-за занятых рук она не могла открыть дверь в прачечную. К ней на помощь подоспел пожилой мужчина, выгуливавший маленькую коричневую собачку. И когда я настроилась понаблюдать за этой сценой, или за тем, что смогла бы увидеть, как отец решил начать беседу.

– С Луной всё в порядке?

– Всё хорошо, – я посмотрела на него, потом на солонку. – Она очень устала за день, а я нет.

Он провёл рукой вдоль края стола.

– Она ведь не знает, что ты здесь?

Я чувствовала, как он продолжал смотреть на меня, поэтому тоже подняла глаза. Да и к чему было обманывать.

– Нет. Она взбесилась, когда узнала, что я была у тебя тогда, – я улыбнулась. – Поэтому совершенно логично, что я опять пришла к тебе.

Он тоже улыбнулся и повернул голову в сторону прилавка. Официантка шла к нам с водой. На короткое мгновение его профиль напомнил мне ту крошечную фотографию с заднего оборота его пластинки, только крупнее.

– Если тебе важно моё мнение, то я рад, что ты пришла.

Мама ненавидела эту фразу – если тебе важно моё мнение. «То есть ты хочешь сказать, – говорила она мне, – что то, что ты думаешь, не так уж важно? Тогда просто не говори это!»

Наверное, она права, но я не хотела цепляться к нему. К тому же, мне это было важно. Важно, что он сказал мне, что он рад мне. Я достала из сумки журнал и положила его перед отцом.

– Ух-ты, – сказал он, взяв его в руки. – Давненько же я его не видел, – он развернул журнал обложкой к себе, скрыв её от меня на секунду, а потом снова положил журнал на стол. – Смотри-ка, какой красоткой была твоя мама, – он посмотрел на меня. – Ты очень похожа на неё.

– Я? – я машинально дотронулась до своего лица, как тогда Джессика в самолёте, потому что решила, что изменилась с тех времён. – По-моему, не я, а Луна.

Он кивнул.

– А, да, она тоже, но больше всего в Луне от мамы – это её голос.

Я подняла пакетик с сахаром и стала мять его между пальцев. Что я на самом деле хотела сделать, так это разорвать его и высыпать на стол, чтобы рисовать из крупинок узоры. Понятия не имею, почему.

– Мама говорит, что у Луны лучше.

Он немного поразмыслил над этим, склонив набок голову.

– Может, и так. Но иногда я думаю, что нет никого лучше, чем ваша мама, – он посмотрел в окно, в отражение, словно проверял, нормально ли у него лежат волосы. – Если бы она выпустила сейчас альбом, люди бы бросились его раскупать.

Я засмеялась, но мой смех был больше похож на насмешку. Насмешливый смешок.

– Она бы отказалась. Мама вообще почти не поёт.

– Даже представить себе этого не могу, – он улыбался, и я заметила на щеке ямочку, зеркально повторявшую мою. – А, может, я просто не могу в это поверить. Спорим, она поёт, когда никого нет рядом?

– У нас не такой большой дом.

Он пожал плечами, и я не знала, что он имел в виду: что не думает, что величина дома имеет значение, или что он просто не помнит, какой величины наш дом.

Вернулась официантка и поставила перед отцом яичницу с тостом, а передо мной – блины. От еды шёл пар, и я вдруг ощутила такой голод, что все мои силы разом иссякли. Я принялась есть.

Отец взял в руки вилку, но вновь заговорил.

– Знаешь, а ведь я услышал её голос раньше, чем увидел.

Я жевала. О, божественный блинчик!

– Серьёзно? – сказала я с набитым ртом.

– Она тогда пела в другой группе. «Кассиопея». Ты знала об этом?

Я помотала головой. Получается, что мама скрывала от нас не только «Shelter», но и другие группы. А, может, и целые созвездия групп, судя по названию.

– С Картером и Дэном. Только они втроём, – он взял кусочек тоста и положил на него кусочек яичницы. Но в рот не положил, а просто держал его в руке. – Я вошёл в бар в Баффало и услышал голос, чистый как вода. Он наполнял собой всё вокруг. Я хотел слушать его вечно, – он отвёл от меня взгляд, пока говорил, и, не знаю, почему, но я почувствовала, что мне не стоило сейчас смотреть на него. Его лицо казалось таким открытым, таким честным, и я тоже отвела взгляд, в сторону свечи, горящей уверенно и ярко. – И я всех спрашивал, знают ли они, кто это пел.

– И что они?

– Конечно, они знали. Она же выросла там. Я только поступил в местный колледж, из которого всё равно потом был отчислен. Я не знал, что делаю. Я играл в группе, но у нас не было перспектив. Но потом я увидел её. — Что-то поменялось в его лице на последних словах.

– Ты говорил с ней?