​Девчонки

Нюра уже осматривала, что привез Коля. Тут были комбикорм, зерно. Хорошо! За эти дни почти все подчистили.

— Зерна на три дня хватит, — прикинул Николай.

— Крапивы надо намолоть побольше, — распорядилась Нюра.

В этот день возчик долго искал случая поговорить с Катей. Но девочка все время была занята: Ласкала воду, мыла корытца и только когда во время кормления уток прибежала в сарай за крапивой, Коля спросил шепотом:

— Ну как?

Катя выглянула за двери — нет ли кого — и тоже шепотом ответила:

— Ничего…

— Приняли?

— Наверно, приняли, раз ничего не говорят. А Нюра вчера спросила, в чем я в Свердловск поеду.

Это и Николаю показалось значительным: раз берут Катю в город, значит, приняли.

— Как баба Сима? — спросила девочка.

— Хорошо. Лекарство-то помогло ей. Послала вот тебе…

Николай вынул из кармана маленький сверточек: там лежали три конфетки «Земляника».

— Спасибо!

На загонах кипела работа. Девочки решили перед отъездом привести все в порядок. Заготовили воды, почистили под навесами и намесили кормов даже на утро. И в вагончике провели генеральную уборку. Вымыли пол, вытрясли постели, начистили кастрюли.

— Да что это вы, будто навек собираетесь, — не переставала удивляться Аксинья.

А маленькие утятницы успели даже пособирать перо на загонах: вдруг дождь польет — и сколько добра пропадет даром! Кажется, скажи им сейчас, что надо вагончик переставить на другое место, — схватились бы и за это. Удивительные девчонки!

Учительница отыскала глазами Катю. Та старательно выскребала ножом кормушку. Любопытные утята лезли под руки. Катюша то и дело легонько отгоняла их, а они подбегали снова.

У Светланы Ивановны защемило сердце. Вот сказали бы ей сейчас — выбирай: или проводи собрание насчет Кати и поезжай к маме в Ленинград, или не проводи собрания, но откажись от поездки…

Она бы выбрала последнее! А маме бы все объяснила в письме.

Но выбирать тут нельзя.

С Катюшей все обстоит очень непросто.

Трудная грозовая ночь примирила девочек с провинившейся подругой. Они уже не сторонятся ее. Даже строгая Нюра ведет себя с ней по-прежнему. Но правильно ли будет оставить все так, как есть? Не даст ли это девочкам повод думать, что не сдержать слово, оставить товарищей в беде, бросить большое ответственное дело — не такой уж серьезный проступок?

Светлана Ивановна вчера задержала директора у лодки и просто только спросила, как-поступают в таких случаях. А он опять себя ладошкой по лбу.

— Вы правы! Надо провести пионерский сбор.

— Виктор Николаевич, я совсем не уверена… Мне кажется, Катя уже и так…

— Нет, нет, Светлана Ивановна, милая, нет, — покачал головой директор. — Это сделать нужно, — и успокоил: — Я не сомневаюсь, что все кончится хорошо. Вот увидите!

…В сарае весело тарахтела силосорезка. Зеленая куча росла, Николай то и дело отпихивал ее ногой, освобождая место для новой резки.

Настроение у возчика было хорошее, и он довольно громко напевал песню и даже посвистывал.

В сарай прибежала с ведром Стружка. Набрала молотой травы, но не уходила, стояла возле машины и подставляла руку под зеленую струю. Потом что-то сказала Николаю, постучав по моторной части машины. Он не расслышал и утвердительно помотал головой.

Стружка упорно продолжала говорить, и парень, наконец, выключил мотор.

— Я вот что говорю, — сказала Стружка, и голос ее в наступившей тишине прозвучал так громко, что девочка опасливо покосилась на дверь.

— Я тебе вот что говорю, — повторила тихонько: — Когда у нас будет собрание, ты, смотри, не включай силосорезку, а то она нам мешать будет.

Ей не терпелось рассказать Коле о том, что сегодня будет, но и болтушкой выглядеть не хотелось. Ну, а если он расспрашивать начнет, тогда можно будет кое-что и сказать по секрету. Коля — как могила: никому не выдаст.

— Какое собрание? — спросил Николай.

— Ну мало ли какое, — решила на всякий случай поломаться Стружка, — не должна же я тебе все рассказывать.

Коля молча посмотрел на нее и включил мотор. Девочка даже растерялась. Вот и поговори с ним. Гордый какой!

Стружка покрутилась в дверях, не зная, как бы снова вызвать Колю на разговор, но он, думая, что она ушла, больше не повертывался в ее сторону. Только когда в третий раз она прибежала в сарай, ей удалось перемолвиться с Колей словечком.

— Ты понял, что я тебе тогда сказала? — строго спросила Стружка.

— А что?

— Чтобы ты силосорезку не включал, когда у нас собрание будет.

Коля с готовностью покивал и опять хотел заняться делом, но Стружка, торопясь, заговорила:

— Мы на собрании Катю разбирать станем за ее поступок. И будем решать, принимать ее обратно или нет.

Николай вдруг повернулся да так и впился в девчонку глазами. Стружке даже показалось, что он побежит сейчас и будет всех расспрашивать про собрание. На всякий случай она встала в дверях, загородила выход. Но парень сказал неожиданно тихо:

— Так вы ведь приняли ее уже…

— Ага! «Приняли!» — возразила Стружка. — Кто ее принимал-то? Она сама, не спросясь, приехала и давай утят разгружать. С нами не разгова-а-ривает, вот так ходит по загону…