Deviant

Люди движутся навстречу смерти. Кто-то идет вперед, кто-то отступает назад, кто-то бегает по кругу, сам себя в него загнав, а затем сокращая радиус. И молит о прощении, тогда как логичнее было бы просто отхлестать самого себя по щекам. Глупо винить кого-то за дверью, захлебываясь слезами, за то, что запер, – тогда как ты хоть и вправду на замке, но ключ в твоем собственном кармане.

А есть еще интересные люди, наиболее интересные, на мой взгляд. Те, что движутся куда-то – и так, и эдак, и по кругу, но вообще ничего не замечают. Они все в себе, замкнуты на себе, зациклены. Их стало много: не одиночки и не психи, вполне успешные, занятые, оттого на все план и расчет. Все по шагам, все выверено. Чтобы не допустить оплошности, не обойдется без того, чтобы постоянно сверяться с ежедневником, нужна сосредоточенность, одно дело в единицу времени.

Крайний экземпляр из таких, возглавляя крупную российскую компанию, устраивал жесточайшую экзекуцию подчиненным, стоило ему заметить у них на столе несколько разных документов: «Работайте с одним листом бумаги, когда закончите – переходите к другому, и никак иначе». Такая вот доктрина послушания. Сейчас, правда, покинул пост, скрывается где-то от прокуратуры. Заодно с одним своим предшественником и тремя последователями.

Но самодурство в российском бизнесе так и не вышло из моды. И весь этот менеджмент, теории мотивации и прочее – к сожалению, проще забыть о них еще до того, как вы выйдете из самолета. А книжки – хранить на память о двух чудесных годах в Wharton/Harvard/LBS/Insead… Заглядывать в них по необходимости не придется, только по желанию. Но сейчас не об этом.

Конечно, ни у кого нет времени, да и странно это – глазеть по сторонам. У людей этих очень много друзей и знакомых, все очень яркие, очень успешные. Но это если говорить о настоящих людях такого типа – всегда ведь есть подделки и стремящиеся. И будет пошло, банально, просто тьфу – закончить тем, что все они не умеют жить, что жизнь проходит мимо них.

А много ли жизни видят те, кто с детства только и делал, что… слонялся , очень удачное слово. Поступил в какой попало институт – удача, если недалеко от дома. Женился на однокурснице, разливал на свадьбе «Советское» шампанское…

Да даже сейчас я не смогу сказать, что их судьба – счастливее моей. Нет, я в это не поверю. У меня столько всего было – и Лондон, и Нью-Йорк, и учеба интересная, и эта вечная гонка. Я же побеждал. Мне нравилось побеждать. И Маша. Как же нам с ней было хорошо… Она ведь такая же: ей все мало, все время мчится куда-то. И если вдруг, кажется, притихла, задумалась, и мысли какие-то: а не выбрать ли кольцо, – так потом оказывается, что она просто в уме пробежалась по основным пунктам новой фантазии, новой сверхзадачи. И снова вперед. И без этого она – не она, представить невозможно. Ничего ее не сломает. Она упадет, поплачет, а потом поднимется, сделает дальше несколько шагов, а потом опять побежит.

Неугомонная, самая лучшая женщина…

Да, мы такие, и притом ничего, кроме себя, и не видели. И да, мы грешники, наверное, ведь гордыня страшный грех. Но я считаю, что выпало – то выпало. И теперь, когда дышится и не очень больно (вернее, совсем не больно, как сейчас), я могу сказать твердо, отдавая отчет в каждом слове. Мы не были столь уж неправы. Были бы, если бы вдруг стали пустотой, никем, после того как в нас столько вложили. Это было бы плевком в лицо – друг другу, родителям, обществу. Все эти голливудские старлетки, которые смешивают себя с грязью, потому что все есть – сразу, чуть ли не с детства, а что с этим делать – неясно. Вот это – слабость, вот это – малодушие, жалкое зрелище. Когда просто повезло, надо отдавать отчет, что это «просто повезло». Что на планете Земля миллиарды людей, и если вдруг с какой-то радости повезло именно тебе, да еще при этом не висит дамокловым мечом «служение», ты не обязан приносить особой пользы – виртуозно спасать людей, писать гениальную музыку и прочее и прочее, – так пожалуйста, будь добр быть счастливым. Делай свою работу, показывай тем остальным, из миллиардов, что должна быть мечта, что она может сбыться и к ней надо стремиться. Говори об этом в интервью, а не валяйся у ног секьюрити в ночном клубе. Будь человеком, быть супергероем от тебя не требуется.

Мы не лучше других, и может, я все это заслужил. И даже, допустим, Маша заслужила обливаться слезами, портить свою жизнь из-за такого ничтожества, как я, пустого гордеца. Но ответ один. Сейчас он такой: я прав, и правоту свою могу доказать только тем, что пройду через все это достойно, с человеческим лицом. Я пока не знаю, что под этим подразумевается, пока на ум приходит только – превозмогая боль. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы Маше было хорошо после меня. Она чудо, необыкновенная, вы ее еще узнаете. Мне самому трудно ее охарактеризовать – для самого себя объяснить словами, какая она. Но я попробую, потому что иначе – будто бы я ее забываю. Ничего подобного.

Во-первых, она очень обаятельная и красивая, с отличным вкусом – у нее миллион вещей, все очень хитро скомбинировано, но на самом деле это совершенно неважно, ей замысловатая одежда даже и не нужна, она отлично выглядит в джинсах и майке, но просто не любит это. По крайней мере, не любила. А еще она говорила, что находится в плену у манер. Она не была застенчивой, так казалось. Но, видимо, внутри была какая-то тайная комната, какая-то скрытая зажатость. Она что-то думала. Не говорила что. Человек мог ошибиться. Она редко кричала, но потом просто переставала общаться. У нее была своя система ценностей и, мне кажется, самая правильная. Какая-то врожденная – уж точно не помогала жить, не давала жить просто. И оттого она такая замечательная, не как все.

И вправду трудно жить в плену у манер, почти так же, как быть гуманным. Ну, обычное сравнение, очень банальное: комната полна народа, слезы подступают к горлу, хочешь закричать на них, но не можешь – просто исторгаешь воздух, но ни звука.