Девять хат окнами на Глазомойку

— Смело пошел, ничего не скажешь. И, наверное, отдача есть. Или никак не раскачаются, ждут указаний по своей линии? Увы, ты поставил под сомнение уже сложившиеся отношения в хозяйственном аппарате. Последствия от этого могут оказаться тяжелыми. Не для тебя. Для дела. Ты не все учел. Так называемые посредники правы. Ты поставил их в труднейшее положение. Теперь они все свои недоработки будут валить на райком, который спутал им все карты, вот в чем дело. И не спросишь с них!

— Другого выхода я не нашел.

— Так уж и не нашел? Так вот, чтобы ты понял все это, попробуй стать на место посредников. Уж раз приехал, пройдись в областную плановую комиссию, в две-три областные конторы, где техника, химия, строительство. В Управление сельским хозяйством, конечно. Выслушай их, попробуй убедить в удаче своего предприятия. А потом приходи ко мне. Мы потолкуем, как можно выбраться из созданного тобой положения без потерь морального плана.

Вот так. Выбраться, не уронив авторитета. Пошатнувшегося авторитета…

И Глебов отправился по областным учреждениям. Без особенного энтузиазма, но с тайным намерением найти и там союзников. Хоть одного!

Его встречали вежливо, откладывали все дела. А через полчаса в кабинете стоял дым столбом. Обвинения, пусть и в вежливой форме, следовали длинной чередой. И главное из обвинений — секретарь райкома подменяет управленцев, лишает систему хозяйствования той обязательной стройности, за пределами которой начинается анархия. Не больше и не меньше.

Он пытался возражать. Говорил тихо и убежденно:

— Стройности, да? Пусть и так. Зато вовремя будут убраны хлеб и картофель, лен и травы. Все другое можно наверстать и зимой.

— И это будет повторяться каждый год? А планы строительства, мелиорации будут перечеркнуты! Мы толкуем о возрождении огромного региона страны на много лет вперед. Или вперед и засматривать не нужно, лишь бы день сегодняшний обеспечить?..

И Глебов терялся. Что возразить против подобных доводов? А если нечего, значит, он ошибся. Ох как трудно согласиться!..

Перевести дух удалось только в Управлении сельским хозяйством. Там разговор с самого начала пошел о безнарядных звеньях. С Глебовым охотно согласились, что это самая лучшая форма организации труда. Специалисты высказали мнение, что такие звенья неплохо бы создать в каждой еще живой деревне, чтобы сохранить и возвратить в дело одичавшие дедовские пашни и луга. Конечно, этим новым крестьянам надо построить удобные дома, обеспечить дорогами и машинами. Пусть себе зарабатывают не меньше мастеров в «Сельхозхимии» и не меньше шахтеров в Донбассе. Лишь бы давали хорошие урожаи и хранили плодородие земли. Сама природа подсказала в свое время наиболее удачное расселение: возле земли, а не вдали от нее. Менять это экологическое своеобразие нет ни малейшего резона: невпопад и накладно для общества.

Вот оно, самое благородное дело для районов — помогать звеньям обрести уверенность на долгие годы, ту самую уверенность, которая и зовется чувством хозяина. Лишь тогда земля воздаст сторицей.

Поздно вечером Аркадий Сергеевич поехал домой.

В свое время они договорились, что семья останется в городе. Жена не могла бросить работу. Он и не требовал этого. Довольно, что наведывались, в Чурово по субботам и воскресным дням, ходили с сыном на Званю с удочками и радовались тем маленьким окунькам, которые попадались на крючок.

Он вошел в тихий дом, в тепло, и сразу почувствовал себя лучше. Отошло вес напряженное, тяжко гнетущее, что было связано с последними происшествиями в Чурове.

Сын сразу к нему:

— Па, сыграем партию-другую?

У него и шахматы уже расставлены, и сам настроен взять реванш за прошлый проигрыш отцу. Ну как откажешь?..

Сели, пока мама готовила ужин. Глебов задумался, машинально переставлял фигуры, а мысли были далеко от шахмат, он все еще спорил и доказывал свою точку зрения. Реформаторскую…

И тут ликующий голос сына:

— Мат! Ты непростительно прозевал ладью, папа!

Да, мат. По всем правилам. И тут мат!.. Он встал и развел руками.

— Просто ты, сынок, отлично сыграл сегодня. Еще? Нет, до другого раза. Тогда я постараюсь…

Утром Глебов провел несколько часов в областной «Сельхозтехнике». Опять получился трудный разговор, опять он не наступал, а оборонялся. Прежде всего выслушал от старого и опытного руководителя упреки за неправильное использование людей и машин районного их отделения — не по плану, а по капризам, как он выразился, колхозов. Для ведомства это равносильно срыву государственного плана. Он, руководитель, протестует и вынужден был говорить в обкоме… Глебову надо прекратить вмешательство в дела «Сельхозтехники».

— Этого я вам не обещаю, — ответил он вежливо, но настойчиво. И пояснил, отчего так. Все дело в помощи колхозам, когда они эту помощь просят у райкома.

Расстались они довольно холодно.

Несколько растерянный и подавленный, Аркадий Сергеевич уже к вечеру пошел снова в обком.

Ждать у Суровцева не пришлось. Он только что вернулся с какими-то бумагами от первого, пропустил Глебова перед собой в кабинет и, заперев бумаги в сейф, по-домашнему сел рядом с ним.