Девять кругов мкАДА

Теперь вот он тащился по Кольцевой прочь от нужной ему станции, одетый, как подросток нулевых – в красную кепку, спортивку с двумя грязными белыми полосами по рукавам и старые поношенные джинсы, подпоясанные широким ремнем. Денис так должен был на тусовку к Алене ехать, за город. Верните мой две тысячи седьмой, и все такое.

А вместо этого Денис Потемкин едет искать старика-попрошайку. Занятие для воскресного утра самое топовое.

Не успел вагон метро затормозить на «Курской», а диктор объявить станцию, как в аккуратном визге торможения засипел знакомый Денису голос. Ну, приехали.

– У Курского причала-а-а лиха беда начало-о-о.

Денис зажмурился. Зря он вообще в метро сунулся.

Кот материализовался рядом с притихшим Денисом, аккурат между ним и тучным мужиком, вставшим у дверей, чтоб выйти на станции. Кота мужик, конечно, не заметил.

Денис тоже попытался сделать вид, что ничего необычного в затормозившем вагоне не происходит, но кот ткнулся сухим носом прямо в подбородок Потемкина, и тот, вместо того чтобы выйти из вагона, когда двери открылись, встал как вкопанный.

– Дениска-а-а, – замяучил кот, – давно-о-о ты к нам не заглядывал.

Пришлось открыть глаза и посмотреть в желтые глаза шерстяного облака. Кот Баюн выглядел почти так же, как и пару лет назад, когда Денис последний раз катался по Кольцевой линии. Серо-черный, грязный, вся шерсть свалялась, усы от старости завиваются, в одном глазу глаукома, и зубов недостает: улыбка у кота выходит противная, с черными провалами вместо клыков.

– Ты в песне все слова перепутал, – ответил Денис шепотом, пока новые пассажиры рассредотачивались по вагону и на него внимания не обращали.

Кота видеть могут только ему подобные и дети ему подобных, а обычным людям он теперь лишь во снах является. Заговори Денис с котом в полный голос, его бы сочли сумасшедшим.

– Зато ты внимание обратил.

Кот помаячил перед лицом паренька и, сжавшись до размеров теннисного мячика, уместился у него на плече. Драный хвост обвил Денискину шею, задев козырек кепки. Та съехала на брови, Денис заворчал и стянул ее с головы.

Стоящая в двух шагах женщина полуобернулась, вопросительно посмотрела на Дениса. Пришлось добывать из походного рюкзака беспроводные наушники, вставлять в уши, делать вид, что он разговаривает по телефону. За грязным стеклом вагона мелькали стены тоннеля, вагон увозил Дениса все дальше от Комсомольской.

– Деда моего давно видел? – без предисловий заговорил Денис. Отражение кота распахнуло желтые глаза так широко, что те заняли половину морды.

– Да вот на днях, кажется.

– «На днях» – это когда? Поточнее можешь?

– Да как я тебе точнее скажу. – Кот почесал маленькой лапой маленькое ухо с дыркой посередине (никак Симаргл погрыз) и жалобно мяукнул.

Мать говорила, Симаргл с котом не особо ладят, хотя чего им делить, Денис не знал. Он вообще много чего не знал: в ранние годы сказки деда ему нравились, но когда тот рассорился с матерью, Денис стал побаиваться упоминать при ней хтонических нянек. Кот Баюн, крылатый пес Симаргл, тетки Алконост и Сирин, да и сам дед-леший остались в далеком детстве, полном чудес.

– Мать что-то испереживалась, – пояснил Денис, склоняя голову ближе к коту. – Говорит, давно вестей никаких нет от деда. Раньше раз в месяц стабильно письма строчил, мол, пропаду-сгину, плакать на болотах будете.

– А теперь не пишет? – мурлыкнул кот, облизывая лапу.

Денис покачал головой:

– Два месяца ни строчки. Может, одумался, совсем на мать разозлился, уж не знаю.

– Он по тебе скучает, – сказал кот невпопад. – Все время про тебя рассказывает, как ты учишься хорошо, да как работу ищешь, да как за девками бегаешь.

– Ему-то почем знать? – проворчал Денис, пряча пунцовые щеки в воротнике спортивной толстовки. – Мы сто лет не видались, откуда инфа у деда?

Кот повернул к Денису морду и ткнулся носом прямо ему в ухо.

– Дурак ты, – просто ответил он. – Дед же у тебя леший, он везде ходит и все ведает.

Когда Денису было лет шесть, мать увезла его из города (тогда Митино еще уверенно считалось пригородом), где он рос вдали от «сказочных друзей деда Кузи». Сама-то мать себя сказочной не считала. Ага, как же. Мавки ведь самые обычные жительницы столицы, ни разу не чудесные.

Так-то, если в родословной Денискиных предков разбираться, выходило, что мать-мавка и дед-леший ни разу не родственники. Но поди теперь разбери этих долгоживущих…