Девять ночей (СИ)

Их пытливый ум часто выдавал такие вещи, которых от него не ждали. Нестандартные решения, третий выход из ситуации, в которой априори только два выхода, — никогда не знаешь, на что на этот раз извратятся эти непоседливые дети.

Фантазия у них всегда работала хорошо. Однако иногда и она срабатывала как-то ну слишком уж странно.

По крайней мере иначе объяснить своё экранное воплощение Хеймдалль не мог.

Ладно, ему ещё относительно повезло с родословной и обязанностями. Ну да, он перестал быть сыном Одина, был сам по себе, но хотя бы его роль и долг были переданы с удивительной точностью. Но, видимо, в логике смертных, придумавших это, изначально был какой-то странный, нелепый изъян.

Божество, которое они воплощали на экране не могло быть, что называется «и умным, и красивым», поэтому если более ли менее сохраняются его функции, то непременно должна пострадать внешность.

— Светлейший из числа асов, — золотоглазый, золотоволосый, золотозубый, бледнокожий Хеймдалль с лёгким унынием и скепсисом смотрел на актёра, воплощающего его на экране. Нет, у него не было к этому чернокожему мужчине никаких личных претензий, упаси Один.

Претензии были, однако, к режиссёру, который явно был плох в истории… как и в банальной логике, что так и вопила о том, что на холодном суровом Севере априори не бывает чернокожих людей.

(ну, по крайней мере, в то время, когда Хеймдалль родился, их там точно не было, теперь-то конечно, ситуация изменилась)

— Может, стоит поговорить с этим дитём неразумным? — Хеймдалль качает сокрушённо головой, а после…

Думает о том, что лучше наведаться к Идрису Эльбе и поблагодарить его хотя бы за прекрасное попадание в характер. Ведь всё равно фильм, как и сознания миллионов людей, посмотревших его, уже не изменить.

========== Вопрос 5 ==========

Комментарий к Вопрос 5

«Раз уж ты наблюдаешь все девять миров и видишь всё, что там происходит - какой тебя привлекает больше?»

Страж зрит и обозревает. Везде достаёт его неусыпный взор, и ни один из девяти миров не ускользает от его взгляда.

Предвечные миры, Муспельхейм и Нифльхейм, всегда спокойны и статичны. Дремлют пока что великаны, что в назначенный день и в назначенный час уничтожат землю и мир. Не знают они пока, какая участь им уготована.

В Муспельхейме жарко, пламя там никогда не спит. Пузырится лавой, что лопается с оглушительным треском, высвобождая всё больше и больше энергии. Огонь горит, питаясь сам от себя, и его языки рождают всё новый и новый жар. Тот самый, что однажды растопил часть вечных льдов Нифльхейма.

Это своеобразное и такое же извечное противостояние миров. Однако льды Нифльхейма никогда до конца не тают. Толстая корка покоя и статичности, разбить которую ни одной силе не под силу. Вечный холод и мороз, безжизненная ледяная пустыня — здесь никогда ничего не происходит. Здесь всё замирает и движение не рушит тяжёлую тишину и неподвижность.

Хеймдалль простилает свой взор дальше, минуя предвечные миры. В них ему никогда не было чего делать.

За Нифльхеймом взгляд скользит дальше. В холод и мрак, туда, где нет места жизни с её теплом и надеждой. Там царит смирение и покой, уныние и ожидание. Там владычествует Смерть и оттуда нет выхода.

Хельхейм мрачен и тих, и тени бродят по нему, уставшие и обречённые. А взгляд их правительницы, плавной походкой скользящей по не зарастающим тропам, всегда задумчиво глядит вдаль.

Хель будто знает, что Хеймдалль смотрит сюда, а потому сама смотрит в ответ, и Страж спешит отвести взгляд дальше.

В царстве исполинских турсов, ледяных великанов, извечных врагов доблестных асов, повсеместно растут леса. Ётунхейм неприветливый, сплошь покрытый густыми непроходимыми лесами и крутыми отвесными скалами горных хребтов, что они хаотично разбросаны по здешним землям.

К этому миру Страж всегда присматривается особенно внимательно, ведь ётуны всегда были скоры на пакости и колдовство; они всегда были охочи до битв, и кто знает, когда им придёт в голову вновь учудить какой-нибудь поход.

Потому Страж смотрит, потому Страж бдит, и если возникает необходимость, Тор-Громовержец первым идёт в ратный бой.

Ненадолго отводит зоркий Хеймдалль свой взгляд от Ётунхейма. Зрит дальше, дальше, простирая свой взор в другой мир. Мир, что стал домом самым искусным мастерам и кузнецам, тем, кто создают величайшие артефакты, которыми пользуются и ныне великие асы.

Дверги, подземные карлики, тёмные альвы, неустанно трудятся в кузницах Свартальвхейма. Великий чертог Нидавеллир украшен искуснейшими из их работ и служит столицей в их царстве. Отсюда были родом братья Брисинги; отсюда пришли сыновья Ивальди; отсюда же пришёл и Альвис, что дерзнул свататься к воинственной Труд.

Сюда приходят великие асы с богатыми дарами и просьбами.

От Свартальвхейма, наполненного жаром горящего в кузнице огня и жаром воздуха, поддаваемого громоздкими мехами, ударами тяжёлых молотов по металлу и бесконечной работой умельцев, взор Хеймдалля движется дальше, к главной житнице во всех девяти мирах, плодородному и богатому краю, родине прекрасных ванов.