Девять ночей (СИ)

Не потому, что он знает, чем её заполнить, а потому, что знает, что это необходимый промежуток, пустое пространство между прошлым и настоящим. Между тем, кем он был когда-то, и тем, кем он ныне не являлся.

В очередном воплощении у него, конечно, тоже есть родители, и Тюр по-своему уважает их, хоть ему и сложно воспринимать их как родителей. Как минимум потому, что они никогда ими не были и вряд ли когда-нибудь станут. Наверно, именно поэтому он держится от них в особом отдалении, как и, впрочем, от остальной своей семьи.

Память и осознание оказываются лучшими защитниками его одиночества и обособленности, а молодость очередной ипостаси отягощает словно древняя-древняя старость.

Что, вообще-то, не далеко от правды.

Его очередное «рождение» должно было стать смертью, но жизнь берёт своё, и в старом мире могучее божество исчезает для того, чтобы внезапно возникнуть в мире новом. Взрослым, умелым, опытным мужчиной, что, на самом деле, так устал от всего этого.

========== Вопрос 12 ==========

Комментарий к Вопрос 12

«Расскажи о Хюмире. Как к нему относишься?»

Рядом с инеистыми великанами Тюр всегда чувствовал себя неуютно. Возможно, сказывалась вражда, что, кажется, текла по жилам асов и ётунов вместе с кровью; возможно, напоминали о себе давние обиды и претензии обоих народов друг к другу; возможно, причина крылась ещё в чём-то. Тюр не знал наверняка, да и никогда не стремился разобраться в этом вопросе.

Но великанов он определённо не любил.

Это было иронично даже, учитывая, что его мать как раз-таки была великаншей. Тюр, впрочем, не любил и её и едва ли испытывал к ней сыновьи чувства, хоть и уважал не меньше, чем своего отца Одина.

А после она вышла замуж. Тоже за великана, которого звали Хюмир.

Суровый и хмурый, жестокий и неприветливый, Тюру он предсказуемо не нравился. Хотя он явно не был тем, кто мог повлиять на выбор своей матери, которую новый супруг вполне устраивал. Лишь принять отчима или нет — вот два доступных варианта для сына Аурбоды.

Хюмир смотрит на пасынка тяжёлым взглядом. Тюр, однако, без малейших проблем выдерживает этот взгляд. Великан усмехается сам себе, и лёд в его глазах едва заметно оттаивает. Не то чтобы он ожидает, что с сыном своей жены у него сложатся приятельские отношения, вовсе нет. Но по крайней мере, это ас не раздражает ётуна своей заносчивостью и высокомерием.

При желании с ним даже можно будет найти общий язык. И сохранять относительный нейтралитет. Во время редких визитов пасынка к своей матери, по крайней мере, уж точно, пусть Тюр и не становится желанным гостем в доме своего отчима. Ведь он — доблестный и благородный муж, что никогда не нападёт на хозяина гостеприимного дома. Что никогда не нарушит сам законы гостеприимства и не доставит неудобства жене и детям хозяина.

Тюр, в общем-то, к этому и не стремится. Хоть Хюмир оказывается самым обычным великаном, таким же, рядом с которым ему не очень приятно находиться, провоцировать его на конфликт самому благородному из числа асов вовсе не хочется. Так что равнодушный нейтралитет, к которому они приходят по общему согласию, его более чем устраивает.

========== Вопрос 13 ==========

Комментарий к Вопрос 13

«Правда ли, что изначально на месте всеотца должен был ты? Как бы тогда шли события?»

«Расскажите о том, как вас почитают. Изменялось ли человеческое представление о вас или нет? Если изменялось, то как: вас превозносили или, наоборот, вы отходили в тень?»

«Что вы чувствовали, когда люди стали забывать вас? Когда на ваше место приходили другие боги (не обязательно только христианский, вы могли быть вытеснены богами и/или других религий, или же родной вам)»

«Не было ли желания поменяться местами с каким-нибудь другим Богом?»

Долгое одиночество делает Тюра смиренным. Он привыкает к нему так же, как к собственной однорукости. Как к косым взглядам других асов. Пренебрежению, веющему от них.

«Да кто ты вообще такой?» — так и просматривается на их лицах, и Тюр молчаливо усмехается.

Действительно. Кто же он вообще такой?

Когда-то давно он стоял на вершине. Возглавлял пантеон, был самым главным и самым любимым божеством из всех, кого знали смертные. Когда-то его любили и уважали, боялись и искали его заступничества больше, чем чьего-либо ещё. Ему посвящали копья, которые ныне посвящают Одину; его считали главным покровителем вступающих в бой, как ныне считают Одина; его почитали Всеотцом и хранителем мира, как ныне почитают Одина.

Человеческая память, изменчивая и податливая к изменениям, перекраивает и картину мироздания, небрежной рукой смахивая фигурки и в очередной раз не глядя переставляя их.

Воплощение сменяется воплощением, и теперь Тюр — тот самый Тюр, утративший своё значение и часть обязанностей. На самом деле — не то чтобы он уж очень был против, ведь его основная суть претерпевает малые изменения.

Он всё также покровитель честности и справедливости. Защитник сражающихся в честном бою и заступник тех, кто даёт нерушимые клятвы.