Девять сутр

— Почему ты смеешься надо мной? — спросил император By. — Если я пришел, как я мог забыть свое «я»?

— Я намеренно спрашиваю тебя об этом, — отвечал Бодхидхарма, — ибо я здесь, и я вижу себя здесь, но моего «я» со мной нет. Вот почему я спросил, захватил ли ты с собой свое «я». А иначе кого я буду учить умиротворению?

Император By не понимал, о чем толкует Бодхидхарма.

— Хорошо, ты пришел и говоришь, что принес свое «я» с собой, — продолжил тот. — А теперь сядь. Закрой глаза и посмотри на свое «я», посмотри, где оно. Потом схвати его и отдай мне, чтобы я мог научить его умиротворению.

— Вечером я сомневался, стоит ли мне приходить сюда,

— сказал Бодхидхарме император By. — О чем ты говоришь? Разве я могу схватить свое «я» и передать его тебе?

— Хорошо, если не можешь передать его мне, — заявил Бодхидхарма, — попробуй хотя бы сам поймать его.

— Я никогда этого не делал, — удивился император By.

— Вот и попробуй, — сказал Бодхидхарма.

Император By сел и закрыл глаза, а Бодхидхарма устроился перед ним с большой палкой в руках. Императору By было страшно. Было еще темно, он пришел один, доверившись этому монаху. Кто знает, что у того на уме? Время от времени Бодхидхарма касался палкой головы императора и приговаривал:

— Ищи его! Не забудь обшарить все углы! Как только найдешь его, сразу же хватай.

Прошло пятнадцать минут, полчаса, час, два часа... император By потерялся! Рассвело и над горизонтом взошло солнце.

— А теперь я хочу пойти искупаться, — сказал Бодхидхарма. — Кроме того, меня ждет множество других дел. Ты что, до сих пор его не нашел?

Император By открыл глаза и пал к ногам Бодхидхармы.

— Я раньше не замечал, — молвил он, — что никакого «я» внутри нет. Отправившись на его поиски, я ничего не нашел. Я осмотрел все углы и закоулки, побывал везде, но не увидел никаких следов «я».

— И кого же мне тогда учить умиротворению? — спросил Бодхидхарма. — Я целых три часа просидел здесь с этой палкой.

— Теперь внутри меня только тишина, — ответил император By, — ибо если «я» нигде нет, о каком беспокойстве может идти речь? Все эти три часа была только тишина. Когда я вгляделся в себя и начал осознавать, что ничего не нахожу, я стал все больше погружаться в тишину. Теперь я знаю, что был неправ, когда говорил о беспокойстве своего «я». Ведь «я» и есть это беспокойство.

— Иди и впредь остерегайся своего «я»! Больше не держись за него, — напутствовал его Бодхидхарма.

На могиле императора By начертано: «Я слышал слова тысяч санньясинов и святых, я прочел тысячи священных текстов, но не мог раскрыть секрет. А потом, поговорив с одним странным монахом, я заглянул внутрь себя и мне открылись все тайны. Не существует «я», которое должно замолчать. Не бывает «я», которое нужно очистить. Нет «я», которое следует обуздать. Нет «я», которому следует постичь Бога и достичь просветления. Никакого «я» не существует».

Восьмая сутра йоги — это сутра поиска «я» и расставания с «я». Все происходит в тот миг, когда ты отказываешься от «я». Наличие «я» означает, что мы держимся за что-то и противостоим всем остальным. Если осознанно произнести слово «Я», оно будет отмечать точку сопротивления. Мы держимся за это «я», противостоим другим людям, враждуем с ними. Мы отвергли всех и схватились за свое «я».

«Я» похоже на границы государств — Индия, Пакистан и так далее... если разобраться, на земле нет никаких отличительных знаков, которые показывали бы, что здесь заканчивается Индия, а здесь начинается Пакистан; нет таких границ. Никаких границ нет и там, где заканчивается Индия и начинается Китай. Они проложены только в умах политиков. Но если бы у политиков были мозги, это принесло бы нам хоть какое-то облегчение. Границы существуют только на политических картах. Поднимись в небо — если взглянуть вниз с высоты, не увидишь ни Индии, ни Пакистана, ни Китая, ни Японии. Границ не видно. Если посмотреть на Землю с Марса, разве можно различить какие-то границы?

Когда Юрий Гагарин впервые полетел в космос, его сограждане ожидали, что он передаст им оттуда какое-то сообщение, что он воскликнет: «Да здравствует Россия!» — или что-то вроде этого. Но первыми словами, слетевшими с его уст, стали: «Моя планета, моя Земля». Давай разберемся почему. Он не сказал «моя Россия», он сказал «моя Земля». На такой большой высоте он не мог разглядеть отдельные страны. С такой большой высоты он увидел всю Землю, и мир стал единым целым. И тогда он сказал: «Моя планета, моя Земля!» Когда он вернулся, его спросили в Москве:

— Почему ты не сказал «моя Россия»?

— Оттуда не было видно Россию, — ответил он, — все границы исчезли.