Девять веков юга Москвы. Между Филями и Братеевом

При всех лишениях в предыдущие годы все упомянутые в списках лица, в том числе и служители культа, в 1927 г. проживали в своих дворах и платили налоги. В Именном списке Зюзинского земельного общества по самообложению на 1927 и 1928 гг. у всех них записаны значительные суммы налога, которые они сами выбрали для себя:[828]

Касаткин А.А. – 35 руб.

Касаткин Г.А. – 40 руб.

Касаткин И.А. – 15 руб.

Горский М.К. – 18 руб.

Хитров Е.М. – 10 руб.

Зайцев Н.А. – 30 руб.

Альянов Н.М. – 22 руб.

Князев В.Н. – 20 руб.

После января 1930 г., когда многие состоятельные граждане были высланы из села Зюзина, священник М.К. Горский и дьякон Е.М. Хитров остались в селе. Они жили в своих домах и вели хозяйство как обычные крестьяне. Дом Горского находился между домом Воздвиженского и домом дьякона. Судя по документам, именно это место сдавала церковь полковнику Шестакову. Вероятно, после окончания срока аренды участок с домом был возвращен церкви и отошел Горскому, сменившему в 1910 г. А.Д. Рисова. Старший сын священника Борис Горский умер в 1920-х гг. и похоронен на церковном кладбище. Там же похоронили и М.К. Горского, когда он скончался в 1933 г. Четыре сына Горского работали в Москве, а в годы Великой Отечественной войны трое из них – Александр, Владимир и Сергей – погибли на фронте.

Имя дьякона Ермолая Михайловича Хитрова еще до войны было внесено в шнуровую книгу колхоза, где он работал сторожем.

В 1934 г., как вспоминал П.С. Заварзин, с колокольни были сброшены колокола, которые позже отвезли на медеплавильный завод им. Молотова.

Некоторое время спустя приход принял священник Александр Харьюзов. Это был общительный, веселый человек, играл на гитаре, любил петь романсы, за что получил в селе прозвище «красный поп». Он был одним из тех немногих в селе, кто выписывал газеты. С женой Ларисой и сыном Николаем он жил в комнате при церкви, а позже снимал квартиру в селе. В 1937 г. его арестовали, и вскоре стало известно, что его осудили на 25 лет (очевидец, скорее всего, ошибается – должно быть, на 10 лет).

Через несколько месяцев по просьбе председателя церковного совета С.П. Заварзина, несмотря на опасность повторить судьбу брата, приход принял священник Леонид Харьюзов. Он, как и брат, поселился в комнате при церкви с женой Марией и дочерью Верой. Прошло чуть больше полугода, и его тоже арестовали, тихо и без свидетелей. Таким образом, в 1938 г. службы в храме прекратились.

В годы войны в храме выломали на отопление все деревянные части – древний иконостас, оконные и дверные рамы и переплеты. Долгое время церковь стояла без маковки и крыши.

Первая реставрация древнего храма проводилась в начале 1960-х гг., когда село уже вошло в черту города. На фотографии 1964 г. обновленная церковь стояла среди опустевших деревенских дворов, новых панельных корпусов, рядом с колокольней и разрушенным южным флигелем.

Вскоре (в 1966 г.) в храме расположилась мастерская по обработке алмазов. Трубы и моторы, приделанные к стенам, постепенно разрушали их.

В 1979 г. началась новая реставрация храма, которой руководила реставратор К.С. Полунина. После реставрации здание-памятник долго использовалось как архив, с грубыми нарушениями законодательства об охране и использовании памятников истории и культуры. Памятники архитектуры культового характера, как показывает практика, максимально сохраняются лишь тогда, когда используются по назначению.

Храм Бориса и Глеба в 1964 г., когда села Зюзино уже не стало, а вокруг строились многоэтажные городские здания

Верхний храм в церкви Святых Бориса и Глеба в Зюзине. Интерьер с видом на иконостас. Фотография 1994 г.

После долгих хлопот православной общины храм в 1989 г. отдали верующим. И вновь первым, как и в 1688 г., освятили нижний храм Св. князя Владимира, крестителя Руси, – 28 июля, в день равноапостольного князя Владимира. А через год, на Пасху 1990 г., был освящен верхний храм в честь Святых благоверных князей российских Бориса и Глеба[829].

Земля – народу!

Земля всегда нужна была зюзинским крестьянам. Число едоков в обществе возрастало, появлялись новые семьи, сельская улица приближалась к лесу, а общественные земли оставались все те же. В 1879 г. за зюзинским сельским обществом значилось 296,5 десятины земли[830] (или 323 га), из них: усадебной – 113,6 дес., пашенной – 132,9 дес., покосов – 50,0 дес.