Девять жизней Роуз Наполитано

– Эй, – зову я. – Не забудь, я жду!

– Приду через пару секунд.

Шаги Люка раздаются в кухне, затем затихают в гостиной. Я выбираюсь из-под бабушкиного пледа, отбрасываю его к двери – и мое тело сразу покрывается мурашками.

Днем я экспериментировала с разными сексуальными позами. Лечь на бок, приподняться на локте, подпереть рукой голову. Лечь на живот, ноги задрать, облокотиться о кровать, снова подпереть руками голову. Лечь на спину – от этой я быстро отказалась, казалось, я распростерлась, будто на операционном столе в ожидании, когда меня вскроют.

Шаги Люка направляются в спальню. Наконец-то.

Когда он замечает меня, я дрожу, просто трясусь от холода. Но меня трясет и от нервов, а может, чуточку и от страха. Неужели именно сейчас мы отыщем дорогу в наше блаженное, счастливое прошлое? Возможно, это начало пути?

При виде меня Люк замирает. Он не улыбается, не смеется. Взгляд у него потрясенный, вовсе не довольный.

– Что это, Роуз?

Предполагалось, что Люк войдет в комнату и его лицо озарит улыбка, глаза загорятся прежним блеском, который светился в них раньше, когда он хотел меня. Я любила этот блеск, но давным-давно его не видела.

– А ты как думаешь? – Ответ не самый сексуальный и соблазнительный, но я утешаюсь тем, что неплохо постаралась. Учитывая, во что я одета и что целый час полуголой ждала мужа на кровати, все более чем очевидно.

Люк подходит к кровати, обогнув ее с другой стороны. Поднимает с пола плед и бросает мне.

– Ты замерзла.

Я краснею. Натягиваю плед, укрываясь от живота до самых кончиков пальцев на ногах.

– Хотела сделать тебе сюрприз.

– Роуз, – вздыхает Люк. Он опускается на край кровати – далеко, настолько далеко, что, протянув руку, не смог бы меня коснуться. – Сомневаюсь, что сегодня я на это способен.

«Это»? В смысле, секс? Заняться сексом?

Неужели все женатые люди когда-то начинают так относиться к сексу? Думать об этом дарящем наслаждение, связующем влюбленных занятии, будто о своего рода обязанности вроде мытья посуды или уборки, как о чем-то не очень приятном, но необходимом…

Люк смотрит на меня сейчас так, словно хочет оказаться где угодно, только не здесь, только не в постели со своей женой, которая возжелала секса. А вдруг я ошибалась, считая, будто мы можем спасти наш брак, спасти нас? Вдруг я опоздала?

– Я тут подумала… – Дерзко придвигаюсь к мужу. – Возможно, я была не права, Люк. Может, нам стоит попробовать.

– Что ты делаешь, Роуз? – Люк смотрит на меня недоверчиво. Даже прохладно. – Попробовать что?

– Сам знаешь, завести ребенка. – Я явно впадаю в отчаяние.

Люк мгновенно вскакивает с кровати.

– Нет, – сердито говорит он.

Я смотрю на него не в силах пошевелиться, отвергнутая жена в куче постельного белья.

– В каком смысле нет? Почему? Ты годами меня об этом упрашивал. А когда я наконец согласна, ты отказываешься?

– Ты шутишь, Роуз? Смеешься надо мной?

Я открываю рот и сразу закрываю. То, что должно было стать воссоединением, возрождением, превращается в катастрофу.

Вот дерьмо.

Взгляд Люка холоден, словно все то, что я сделала сегодня – попыталась соблазнить его заняться сексом, внезапно предложила завести ребенка после всех этих лет, то, чего он так хочет или хотел раньше, – оскорбило моего мужа.

Не успев хорошенько подумать, задаю еще один вопрос, тот, что крутился у меня в голове месяцами, но я не осмеливалась сказать вслух.

– У тебя кто-то есть? – спрашиваю я своего мужа.

Его молчание тянется вечность.

ГЛАВА 12

3 мая 2009 года

Роуз, жизнь 1

М-м-м…

Торт просто восхитителен. Незабываем. Съем еще кусочек!

Я ем незабываемо-вкусный торт и запиваю столь же незабываемо-вкусным кофе. Кафе, где я сижу, прекрасно. Просторное, с высокими белыми столами и высокими белыми стульями. В динамиках негромко играет музыка. Бледно-серый бетонный пол, окна с тонкой окантовкой белого металла. Белый и бледно-серый, бледно-серый и белый. Безмятежное. Чистое. Успокаивающее. Новое.

На этой неделе мне нужно присутствовать на конференции на Лонг-Айленде, но, проведя утро в скучной комиссии и прослушав доклады, я вышла на улицу, прогулялась по маленькому городку и забрела в это кафе.

Отламываю вилкой большой кусок пышного торта и жадно съедаю. Мягкий и сладковатый бисквит тает на языке. Запиваю десерт глотком насыщенного американо, который к нему заказала. От горла и желудка по всему телу растекаются умиротворенность и ощущение комфорта.

Странное ощущение, я все гадала: испытаю ли его вновь? Смогу ли снова испытывать его, когда стану одинокой?

Мама уверяла, что да. Джилл, Дениз и Райя тоже.

Но выбраться из пучины отчаяния и вернуться в страну надежды мне помогло другое: ночные звонки Фрэнки, сестре моего отца. Я звонила ей целый год. Фрэнки художница, уже пятнадцать лет она живет в Барселоне вместе со спутником жизни Хави. Они быстро полюбили друг друга, и так же быстро Фрэнки влюбилась в Барселону. Тетя клялась, что они с Хави никогда не поженятся и не заведут детей. Она всегда помогала мне чувствовать себя не такой одинокой в этом мире, но с уходом Люка – особенно.