Девятая квартира в антресолях - 2

Клим держал венчальную корону и изо всех сил старался, чтобы торжественное благолепие таинства не пролило слез из глаз его. Слезы умиления тот час повлекли бы за собой и те сдерживаемые все эти дни чувства, которым он не давал ходу, даже оставаясь наедине с собой. Даже перед сном. Чего хотел он? Чего ожидал? Нет! Нельзя думать о несбывшемся. Стой себе да смотри на колеблющийся огонек свечи, чтобы не думать ни о чем. Только тверди про себя: «Счастья вам! Да не упадет на вас тенью черная мысль моя. Прости, Господи, мя грешного!»

Ехать решили по-старинке, почтой. Леврецкий вез с собой на новое поселение кое-что из мебели и пожиток, а у Таси с детьми хоть и не было большого хозяйства, да оказалось, что и они кое-чем разжились в этом городе. Грузить все на извозчиков, на вокзале сдавать в багаж, в Москве снова перегружать и ехать в имение за полста верст показалось хлопотным. Посудили, что легче от дома – до дома, по Владимирке. Две подводы и дорожная карета должны были составить на утро «свадебный поезд в Москву». После венчания молодые должны были остаться у мужа в доме, где устроен был небольшой праздничный пир, а детей Клим забирал к себе. Последнюю ночь Глеб и Стася ночевали в его доме. Утром за ними заедут мать с новым мужем, и тут же – в дорогу.

Леврецкий явился в тот день, когда двор Неволиных посетили Михеич с Лаурой, еще раз, к вечеру, и чин по чину просил у Клима руки его невестки. Клим, уже готовый к тому, смог смириться и не показать, каким несчастьем обернулось для него чужое счастье. Чужое! Не будет больше в доме детского смеха, незачем добывать и выгадывать на новую шубку, ничего более не надо. Как жить? Он вспоминал тоскливую одинокую зиму после смерти бабушки, чай с баранками, остывающую печь. Ох, тоска!

С Леврецким Клим говорил обстоятельно, все объяснения того выслушивал, учитывал, принимал. Новая жизнь на новом месте. Где никто не знает про болезнь Таисии Михайловны, где сам он собирается стать общественно полезным гражданином, где сможет обеспечить семье жизнь достойную, безбедную. Что давно душа его жаждала подобного успокоения, с другом, с женой. Но искал не там! И вот Бог послал ему их семейство в знакомство. И все сразу стало как надо. Единственно возможным. Правильным. Верным. Что Таисия Михайловна приняла его предложение не сразу, но это все из-за ее сомнений в себе. Да, он младше нее. Но всего на два года. А счастье его жизни может составить только она. Только она, дом, дети, которых он полюбил и принял как своих. Дети? Глеб дал полное и обдуманное разрешение матери на изменения в их жизни. На переезд согласен, душой все принял. Стасенька привыкнет.

Клим кивал. Стоял намертво лишь на одном – венчание должно произойти тут, в Нижнем. Чтобы в путь Корнею Степановичу и Таисии Михайловне отправляться, уже состоя в супружестве. Хотел ли Клим испить до дна чашу мученичества, наблюдая за тем, как Тася навсегда становится для него недосягаемой, искренне ли заботился о ней, пытаясь исключить даже тень какой-либо случайности, или просто оттягивал время расставания – то только Бог ведает. Леврецкий тоже был серьезен, доводы Клима принял, на венчание согласился и сразу же предложил Неволину стать воспреемником. И тот, в свою очередь, согласился.

Всю ночь перед отъездом молодых Клим не спал. Долго сидел один на кухне, уложив детей. Под утро уже, когда рассвет стал заглядывать в окна, он на что-то решился и стал со всех полок и изо всех ящиков доставать остатки еды, высыпать крошки, чистить все до донышка. Глеб проснулся от равномерного постукивания, а когда захотел выглянуть в окно, ему это не удалось. В комнате стоял полумрак. Глеб оделся и вышел на двор – дядечка брал из сваленной кучи горбыля по досочке и заколачивал снаружи ставни первого этажа. Глеб подошел и начал помогать.

Через час приехали Тася с Леврецким. Увидев происходящее, молча переглянулись. Клим заметил этот обмен взглядами и тут же понял, что перед ним стоят люди, ставшие за эту ночь близкими, доверяющими друг другу безгранично, совсем новыми, другими. Счастливыми. У него в правом виске бешено заколотилась какая-то жилка, но он размеренно продолжал свое занятие.

– Климушка, что это ты надумал? – нерешительно спросила Тася.

– Провожу вас. До полдороги, – еле-слышно произнес Клим.

– Клим Валерианович, милый, – Леврецкий, поглядев еще раз на жену, подошел к родственнику вплотную. – Ты для нас самый близкий человек. И самый желанный гость всегда будешь! Дай только обустроиться и милости просим. Может быть, сейчас не стоит?

– Нет-нет, не беспокойтесь, – Клим теперь улыбался, и Тася по-настоящему испугалась за него. – Только провожу.

– Климушка, а зачем тогда это? – показала Тася на заколоченные окна. – Вернешься же не сегодня-завтра?

– Вернусь, все поправлю, – Клим обухом топора постукивал по уже загнанным по самые шляпки гвоздям. – Все поправлю. Всю верну.

– Клим! – в голосе Таси послышалась боль. – Может быть все-таки ты…

Она взглянула на мужа, тот тихо покачал головой.